Ты, главное, пиши о любви - [9]

13 августа

Москва

Марина – Юле

Читаю, сердце радуется!

Пиши, пиши – пока хочется, говорил мне Яша Аким.

Первое лето в Уваровке без Люси. А тут все ждет ее, будто она уехала на зиму и вернется, и мы с ней снова будем здесь, как на орбитальной космической станции. Ее ботиночки, галошики, тапочки, сапожки, валенки, плитки электрические – ни одну не выбросила за тридцать лет – величайшая ценность! – состарившиеся запыленные игрушки для маленького Серёжи: малый бильярд, баскетбол в миниатюре, фехтовальные принадлежности, шпаги, серсо, бадминтон, резиновый Чиполлино с котомкой, солдатики, тевтонские рыцари…

Фотографии под стеклом – домашний иконостас, образа, Псалтирь, в который Люсиной рукой, отчетливым почерком красивым, чтобы мы разобрали, вписаны молитвы на сон грядущий, на пробуждение, и молитва святого Франциска: «Господи, удостой меня быть орудием мира Твоего! Чтобы я вносил веру туда, где сомневаются, надежду туда, где отчаиваются, любовь, где ненавидят, свет – во тьму. Удостой утешать, а не ждать утешения, понимать, а не ждать понимания, любить, а не ждать любви…» Плюс еще приписка карандашом: «Раз ты увидишь, что дом мой рушится – ступай и отстрой его. Иисус Христос».

Ночные рубашечки, кофточки, пахнущие ею, шелковое платье в хризантему… Подсвечники из коряг, сделанные руками двоюродного брата – летчика дяди Лёши, настольные лампы ее собственного изобретения, под кроватью высохшие стебли мяты, красивые бутылки из-под наливок, которые нам Лёня приносил со станции в счастливые времена, и мы привечались на славу, рябиновая, клюквенная, брусничная…

И, наконец, записка:

«СКОРО БУДУ».

15 августа

Бугрово

Юля – Марине

Sms: Закатное

золото на заборе

надо мной, марина

сейчас надо

мной на высоте

дерева в парке

пролетел аист.

И вы

под его

крылом

18 августа

Бугрово

Юля – Марине

Sms: Спугнула

одновременно

цаплю и аиста.

Как же так?

Вот как они

осторожны

19 августа

Бугрово

Юля – Марине

Марин, мы в плену у яблок. Яблоки окружили нас. Яблоки повсюду: на подоконниках, на крылечках, в лодках. По яблокам мы ходим, яблоками хрустим, яблоки лопаем, что есть сил. Яблоки печем, мочим и сушим. Фёдор Иваныч, муж тети Нины, придумал добавлять сушеное яблочко в табачок – для аромата.

Яблоки осыпаются с деревьев и шлепают, как бобры хвостами, по днищам лодок. Как будто бы деревья сейчас встряхнулись от осенних дождей, и яблоки разметало, как брызги. Яблоки раскалываются на лету и пропитывают яблочным соком землю.

Ели яблоки, и вдруг пришла тетя Маша. От яблок отказалась, села рядышком на ступеньку, говорит: «А у вас ведь яблони перед крыльцом растут!»

Мы встрепенулись, заволновались: «Какие яблони?!» – «Вы яблоки грызете, семечки разбрасываете – вот они и проросли!»

Глядим – и правда…

30 августа

Бугрово

Юля – Марине

Опять мы с лимонницей вдвоем идем по пригретым тропам, я и бабочка. Лимонницы согревают дом, я всегда зимою и осенью об этом помню. И не только лимонницы, но и павлиний глаз. Заберутся меж бревен на зиму, и дом, утепленный бабочками! А весной много видела, как они разлетаются из старых бань, где тоже, по видимости, зимовали. Бани к этому времени уже заросшие одуванчиками по окна, а из дверей навстречу весеннему солнцу, в яблоневые, елки-палки, цветущие сады, – бабочки!

На тропинке задела ежа…

2007 год. Осень – начало зимы

Один человек наелся черешни с червяками, и внутри у него вывелись бабочки. С тех пор, когда он разговаривал, у него изо рта вылетали бабочки, поэтому – что бы он ни говорил – люди попадали под его обаяние.

Но потом у него бабочки кончились, и когда ему предлагали поесть черешни, он спрашивал:

– А она свежая?

– Ну, конечно, свежая, вкусная.

– Не-не, – отвечал он, – я такую не люблю…

Леонид Тишков

5 сентября

Бугрово

Юля – Марине

Возле реки видела овец. Казалось бы, как обычно. И только потом, приглядевшись, поняла – на спинах у них сидят скворцы. По два, по три скворца на спине, на головах и возле ушей. Скворцы бегали по овечьим спинам, не стеснялись. Но большинство дремали и грелись в овечьей шерсти, как чайки на волнах. Овцы стояли спокойно, неподвижно. Но иногда почему-то срывались с места, скворцы взлетали, делали в небе мягкий круг и к тому времени, когда овцы опять замирали, возвращались.

Пастуха, Марина, не отличить от художника. Сидит на раскладном стульчике и смотрит. Ничем себя не развлекает и не отвлекает, не читает. Если коровы или овцы передвинулись, он пересаживается за ними. Это все. А так – сидит в поле на раскладном стульчике.

…И это одна из профессий, которую мне хотелось бы освоить.

9 сентября

Бугрово

Юля – Марине

Sms: закат как

большой

осенний лист

над моей

мариной

11 октября

Бугрово

Юля – Марине

Sms: мама

в савкине

качается в

гамаке ест

яблоки.

в лодке

холодно

15 октября

Бугрово

Юля – Марине

Sms: дорогая

моя марина!

ОНИ ЛЕТЯТ

видела

сегодня два

клина

17 октября

Москва

Юля – Марине

С Алексеем возвращались с рыбалки. Размыты очертания берегов, туман, холодная и скользкая рыба в садке забьется, чернеет, как Голова из поэмы «Руслан и Людмила», Савкина горка.

Завтра в Москву.

20 октября

Москва

Марина – Юле

Юлька! Спасибо за компанию в день пушкинского Царскосельского и Люсиного лицеев. Ох, как бы понравилось Люсе все, что творилось в ее «Капцовке». Она туда приходила дважды в год – в мае и 19 октября. В прошлом году в День Победы Люся отправилась туда в последний раз. И я впервые сопроводила ее. Она с печалью оглядела пришедших выпускников-ветеранов, их было так мало. Каждый – бриллиант. Взять хотя бы педагога Леонида Мильграма, который так понравился тебе вчера. «Война, репрессии, профиль (пятый пункт), неудавшийся первый брак… за восемьдесят пять лет много чего было», – рассказывал он о себе, влюбленно поглядывая на свою красавицу-жену.