Ты его не знаешь - [36]

Дом Торпа — двухэтажное творение Эйчлера[33] с нависшими над серым фасадом белыми стропилами кровли — примостился на самой макушке холма Ред-Рок. Японский клен и два-три кустика лаванды, высаженные в треугольном палисаднике, несколько прикрывали дом от чужих взглядов. Я затормозила у обочины, пару минут, собираясь с духом, посидела в машине, затем подошла к двери и позвонила. Раздались шаги. Дверь распахнулась, передо мной стоял Торп — в полосатом халате, голова (за исключением обширной лысины на темени) покрыта сивой щетиной, под глазами темные мешочки. От него попахивало лекарствами.

— Элли? — Он потер глаза. — Ты что тут делаешь?

— Вы говорили, что можно зайти в любое время.

Он ухмыльнулся, сказал нетвердо:

— Верно, говорил. Заходи. Я сварю кофе.

Через необозримый холл, где в каменном фонтанчике журчала вода, мы прошли в просторную гостиную с цельным, от пола до потолка, стеклом вместо дальней стены. Перекрестья белых стропил образовали высокий потолок. Мне, выросшей в прелестном, но тесном викторианском домике в рабочем квартале Ной-Вэлли, особняк на холме представился воплощенной мечтой. Но, боже, во что превратил его Торп! На великолепном паркете — истертые турецкие половики темно-красных и грязно-коричневых тонов, стеллажи по обеим сторонам камина завалены журналами и безделушками, плоский телевизор засунут в необъятный шкаф красного дерева, из распахнутых дверей которого едва не вываливаются груды пыльных кассет. Два дивана, кожаное кресло с подставкой для ног, журнальный столик и штуки две непарных стульев тонули под кипами газет и журналов. Даже стеклянную стену загораживала огромная бамбуковая этажерка. Джозеф Эйчлер, надо думать, не раз в гробу перевернулся.

Весь дом провонял застарелым табаком, я приметила в разных местах две-три пустые пепельницы.

— Вы снова начали курить? — спросила я.

— Теперь уже нет. Держусь почти два месяца, тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! А пепельницы — визуальная методика. Мне инструктор-психолог предложила, чтоб легче было завязать с куревом.

— Инструктор-психолог? Всегда хотела узнать, что у них за клиенты.

— Пришлось нанять, когда накатил жуткий писательский ступор.

— И что, помогло?

— Спроси через месячишко. Мы пока еще на девятой неделе — очищение среды обитания, — он беспомощно обвел рукой комнату, — но с этим, похоже, у нас вышла осечка. Десятая и одиннадцатая неделя — духовное пробуждение. И только следующая остановка — писательский ступор. Она говорит, мы должны потихоньку двигаться от простого к сложному. Лори Джордано у нас строга, но дело знает. Напомни мне дать тебе ее визитку.

Я осталась в гостиной, а Торп отправился на кухню варить кофе. Лишь длинный, низенький стол отделял кухню от гостиной. В раковине гора грязной посуды, дверцу холодильника сверху донизу залепили газетные вырезки, календари, рецепты, открытки и фотографии. Торп пошарил в одном ящике, в другом и в итоге объявил:

— Куда-то запропастились фильтры для кофеварки. Придется нам обойтись чаем.

— Надеюсь, ваша жена не рассердится, что я заявилась на ночь глядя, — сказала я. — Просто была тут неподалеку.

— Жена?

— Я видела в книжном «Во второй раз — просто чудо».

— Ах, это. Откровенно говоря, второй раз оказался не таким уж чудом. Джейн подала на развод через месяц после выхода книги.

— Печальное известие.

— Опру[34] оно, похоже, тоже сильно огорчило, — усмехнулся он. Я, можно сказать, вплотную подобрался. Мог стать вторым Дипаком Чопрой[35] или доктором Филом[36], кто знает? Но не все потеряно, всегда можно написать другую книгу, верно? — Он махнул рукой в сторону общего бедлама гостиной: — Присядь, а то я нервничаю.

Я расчистила себе местечко на диване. Подушки подо мной опустились чуть не до полу, колени задрались к подбородку. Пахло чем-то странным. Я принюхалась — тошнотворный ванильный запах шел от непомерно большой, телесного цвета свечи на журнальном столике.

— Извини, блюдечек не нашел. — Торп протянул мне дымящуюся кружку с эмблемой какого-то кливлендского отеля.

Он устроился напротив меня в кресле, натянул на колени полы халата. Ворот распахнулся, и открылся бледный сосок в обрамлении завитков черных волос. Над головой Торпа возвышалась искусственная пальма, на стене висели маски с жутким и страдальческим выражением на деревянных физиономиях. На память пришел полковник Курц[37] в джунглях. Вспомнилась хмельная ночь, которая почти двадцать лет назад привела меня в постель этого человека. Любовником он оказался старательным и неловким; плохо закончилась та ночь. Тогда, как и сейчас, все казалось каким-то невзаправдашним. Я давно усвоила: в жизни случаются фантастические, выбивающие из колеи встречи, они могут быть забавными или угнетающими, как посмотреть; насчет нынешней еще предстояло решить.

— Жаль, что ты меня заранее не предупредила, — заговорил Торп, поглаживая себя по седой щетине на голове. — Я бы прибрался. Как видишь, у меня не часто бывают гости.

От южного говора не осталось и следа; как я и думала, он был всего лишь частью спектакля.

Кресло Торпа было довольно высоким, а диванные подушки — слишком мягкими, в результате глаза у меня оказались вровень с его ступнями. Зря я сюда пришла. И ночь не помогла. Я прочистила горло и… промолчала, не зная, с чего начать.