Твоя улыбка - [6]

— Сынок, не повторяй своих ошибок, ладно? Хоть раз послушай свою маму, — она собрала все документы в одну стопку и передала их мне, будто и правда верила в то, что я буду солидарен с ней. — Заполни эти бумаги для поступления и готовься к вступительным экзаменам.

— Ну, уж нет! Я в этом участвовать не собираюсь! — я ушел в свою комнату и стал собирать свои вещи. Я не хотел больше находиться там, где не было поддержки или банального сочувствия.

Мама встала в дверном проеме и замерла от ужаса. Я знал, что она всегда боялась остаться одна, и я обещал себе, что не брошу ее, но я никогда бы не смог подумать, что настанет тот день, когда я не сдержу обещания и просто уйду, сбегая от проблем.

Она стояла и смотрела на то, как ее единственный сын собирался уйти от нее, и даже не понимала, что это происходило из-за ее эгоизма, который она просто напросто не замечала в себе.

— Куда ты собираешься? — мама спросила меня, когда я вышел из комнаты и направился к двери.

— К отцу, — как бы не было тяжело это произносить это и понимать, что я в любом случае ему не нужен, ведь он добровольно ушел от нас, но я не нашел лучшего варианта, как уйти именно к нему. Отец в отличие от матери умел сострадать.

— Но ты же говорил, что не простишь его.

— Я решил изменить свои планы. Я думаю, тебе будет лучше без меня и моих проблем.

Я глубоко вздохнул и вышел из дома, желая как можно скорее выкинуть из головы тот образ потерянной матери, которая действительно не знала, что ей теперь нужно было делать, и как теперь жить вместе с самым худшим страхом. А все потому, что она была глуха к другим. Она никого не слушала, а лишь старалась, чтобы ее цель была достигнута, и неважно, сколько жизней могло быть поломано.

Я вернулся обратно в парк и сел на скамью. Я знал, что сегодня мне уже не удастся встретить Адели, поэтому мне пришлось мириться со своими проблемами самому. А разве все, что произошло, можно было назвать проблемой? Это был полный абсурд! Это не было проблемой, это была жизнь.

Я с трудом заставил взять себя в руки и пойти в нужном направлении к дому отца, потому что во мне боролось дикое желание вернуться обратно и извиниться перед матерью, ведь я правда поступил довольно подло и эгоистично так же, как поступала со мной и она.

Я помнил адрес моего отца. Он жил через пару станций метро, поэтому у меня не доставило труда добраться до него. Более трудным для меня оказалось постучать в дверь и судорожно ждать и надеяться, что он откроет мне дверь и впустит в дом. Но я был уверен, что он позволит мне войти, потому что он хотел, чтобы я остался вместе с ним, когда происходил суд по разводному процессу.

Я тогда не мог ничего сделать в его пользу, потому что был ребенком, и меня естественно никто не слушал, и это было довольно оскорбительно, ведь от этого решения зависела моя жизнь, а из того следовало, что моим будущим распоряжались те, кому оно было неинтересно.

Я стоял напротив двери и смотрел на нее, то волнуясь о реакции отца, то вспоминая о том, каким все-таки был на самом деле мой отец. В тот момент я отбросил все мысли, которые побуждали страх, и постучал в дверь, зная, что сейчас меня встретят с улыбкой и радостью на лице.

Так и было, только к этим эмоциям присоединилось и удивление, поскольку мы уже не общались около двух лет из-за матери, которая всякими способами старалась отгородить меня от отца.

— Здравствуй, папа, — я произнес эти слова с долей горечи, потому что жалел о том, что не стал общаться с ним тайно так же, как я сделал и с учебой.

Отец продолжал молчать, и было видно, как он заметно оживился с начала нашей так называемой встречи и, возможно, искал нужные слова, чтобы не спугнуть меня, как это делала мама. Но он наверняка знал, что если я решился приехать к нему, то это означало лишь одно — я повзрослел и стал сам принимать решения.

Часть четвертая

— Сын, — он подошел ко мне и крепко обнял меня за плечи, больше ничего не сказав. Но лишь этого слова мне было достаточно, чтобы понять, что он был счастлив видеть меня и уж точно не собирался прогнать из своего дома. — Ты проходи, ладно? — он был не уверен в себе, но в нашу последнюю встречу он не был таким, каким стал сейчас.

Я бросил сумку в прихожей и, пройдя в гостиную, сел в кресло и сжал ладони в кулаки. Я знал, что это смогло бы выдать мои проблемы, поэтому старался как можно сильнее заставить себя успокоится, чтобы наш разговор закончился благополучно, нежели это произошло с мамой.

— Твоя мама что-нибудь передавала мне? — папа спросил меня, войдя в комнату, и его слова казались настолько чужими от этого слова «твоя», словно его с ней ничего никогда не связывало.

— Нет, и никогда бы этого не сделала, — это звучало довольно грубо, но я продолжил. — Я приехал к тебе и не собираюсь возвращаться обратно к ней.

— Повздорили? — папа улыбнулся мне спокойной улыбкой и устремил на меня непринужденный взгляд, который ждал ответа, но не заставлял отвечать на вопрос.

— Если это, конечно, можно так назвать, — я усмехнулся, и это не придавало моему лицу хороший окрас. — Я врал ей, и она узнала об этом из моих же уст.