Твоя улыбка - [15]

— Я сказала тебе, что вернусь. Тебе не следовало приходить сюда, — она произнесла это тихо, но довольно грубо.

— Это твоя мама? — я проигнорировал ее слова, потому что хотел поддержать ее.

— Да, это моя мама, — она ждала момента, когда я уйду и ее эмоции говорили это.

— Ты говорила, что она поддерживает тебя и заставляет тебя улыбаться, но мне кажется, все наоборот, это делаешь ты.

Адели грубо схватила меня за руку и вывела из комнаты, чтобы ее мама не слышала нас.

— Первые месяцы все так и было, как я и сказала вам. Мы, вроде бы, стали более живыми, но потом у мамы начались проблемы с сердцем, и она не могла что-либо делать сама, ее словно парализовало, — она с трудом сдерживала слезы, чтобы произнести что-нибудь, что бы окончательно сломало меня. — Я согласилась, по указаниям врачей, чтобы ей сделали операцию, но никаких изменений не было на протяжении трех месяцев, и лишь сейчас она смогла хоть немного подниматься на кровати самостоятельно, а ты ещё удивлен, что это я поддерживаю ее, а не она меня?

Адели заплакала и закрыла свое лицо руками, чтобы я не видел этих слез. Я хотел ее обнять, но она ударила меня по груди и стала плакать сильнее.

— Что? Что ты ещё хочешь узнать?!

Я взял её за плечи, чтобы успокоить, и провел большим пальцем по щеке, стерев слезы, которые делали ее и до того уставшее лицо, еще более уставшим и безжизненным.

— Тише, тише, я больше не скажу ничего, ладно? Ты же знаешь, что я глупый и поэтому могу сказать много ерунды, — она крепко обняла меня, когда услышала эти успокаивающие слова и поняла, что я не собираюсь уходить, узнав о ней настоящей.

— Когда ты в последний раз нормально спала? — я хотел задать ей этот вопрос, как только увидел ее сегодня.

— Ну, пару дней назад мне удалось поспать на работе один час, — она виновато посмотрела на меня, потому что понимала, что один час сна — это не нормально.

— Понятно, — я вздохнул. — Значит так, ты иди поспи, тебе это необходимо.

— Но как же мама, мне нужно приглядывать за ней, а еще я не закончила уборку.

— Иди, об остальном не беспокойся, я присмотрю за твоей мамой, хорошо?

Адели кивнула и осторожно приблизилась к моему лицу, чтобы поцеловать меня. Мне показался этот жест молчаливым» спасибо», которое она боялась произнести, а моей благодарностью за ее поддержку могла быть лишь эта малая помощь, которую я оказывал сейчас.

Адели неуверенно пошла в свою комнату, чтобы отдохнуть, а я вернулся обратно в комнату, где находилась ее мама, чтобы присмотреть за ней.

Мама Адели спокойно лежала на кровати, сжимая и расслабляя ладони, и смотрела в потолок. Мне казалось ужасным то, что врачи не смогли помочь ей чем-либо, потому что Адели сказала мне, что прогресс появился лишь спустя три месяца. Может быть, та операция и была долгом их семьи, который выплачивала Адели с огромным трудом.

Я был немного растерян, когда сел на стул, который стоял в паре метров от кровати, потому что боялся, что мама Адели начнет какой-либо разговор, а я ничего кроме благодарности за такую хорошую дочь не смогу сказать.

— Ты Грэг? — я услышал вопрос и вздрогнул, когда женщина посмотрела на меня.

— Да, а Вы меня знаете?

— Адели много рассказывала о тебе в последние дни. Я так рада, что кто-то помог ей улыбнуться так же, как и она помогала другим, — она замолчала на несколько минут, но затем продолжила: — Кстати, где она?

— Надеюсь, что спит, — я говорил самые правдивые слова за всю свою жизнь.

— Спит? — его голос звучал слишком удивленным, словно Адели действительно редко спала. — Как же долго я этого ждала. Я очень переживаю на счет того, что с ее здоровьем будут проблемы. Впервые за эти месяцы она позволила себе поспать.

— Она сначала не хотела делать этого, потому что она переживала о том, что с Вами может что-нибудь случиться, но я уверил ее, что она может положиться на меня.

— Боже мой! Какой ты добрый и хороший человек! — она говорила эти слова в таком восторге, но из нас двоих лишь я знал, что это неправда. Это было ее первым впечатлением обо мне, но это не был я настоящий.

— На самом деле, это совершенно не так, — я самый грешный человек на земле, нежели хороший или добрый.

— Почему ты так решил? — женщина повернула голову в мою сторону и вопросительно посмотрела на меня, когда в ее глазах было утешение.

— Не знаю, стоит ли Вам говорить об этом, но я скажу, поскольку Адели не захотела слушать меня, — я тяжело вздохнул, потому что понимал, что наш разговор может оказаться долгим. — Вчера Адели приходила к нам с отцом на ужин, и, когда ей нужно было уходить, она, под предлогом показать ей мою коллекцию пластинок, хотела попрощаться со мной наедине. Я не знал, куда она торопилась, поэтому мой эгоизм и еще то тщеславие взяло верх надо мной. Я чуть ли не совершил самую ужасную вещь в своей жизни. Понимаете? Я чувствовал борьбу внутри себя с этими ужасными качествами, которые посмели начать эту борьбу, буду побежденными. Я ужасно виноват перед ней. Мне стыдно, что я так подло поступил с ней, и мне стыдно, что я сильно напугал ее.

Мама Адели молчала. Она размышляла о чем-то, нахмурив брови и в одно мгновение, мне показалось, что она была поражена моей честностью, быть может, потому, что другие были грубыми и невоспитанными, как говорила подруга Адели.