Твой последний врач. Чему мертвые учат живых - [38]
Этим утром я шла на работу в прекрасном настроении и даже не подозревала о том, какой диалог о каннибализме мне сегодня предстоит услышать в стенах родного морга. В рюкзаке лежали подарки, которые прислал Кирилл. Он упомянул, что внутри есть какой-то сюрприз и для меня, и я с трудом сдержалась, чтобы не открыть все прямо на почте, в которую успела забежать перед работой.
Утром на Пушкинской не так много людей, можно спокойно прогуливаться и наслаждаться мгновениями жизни. Столько интересных мелочей можно обнаружить, если просто начать оглядываться, даже идя по знакомой улице! Вот на чьем-то балконе стоит статуя собаки, которую я долго принимала за настоящую и даже махала ей рукой. Когда твое зрение минус семь с половиной, то воображение часто дорисовывает то, что ты не видишь. Я чередовала линзы с очками в зависимости от того, был это день моего дежурства или нет.
Мимо пролетела сорока, утащившая с тарелки заспанной девушки кусочек круассана. Несмотря на прохладную ноябрьскую погоду, многие веранды кафе еще работали в обычном режиме. Я аккуратно обошла девочку лет четырех в ярко-желтых резиновых сапожках и с зонтиком такого же цвета. Тщательно оценивая траекторию, она прыгала ровно в центр каждой лужи, которая встречалась ей на пути, а идущая за ней мама улыбалась: довольно необычно, если учесть, что чаще всего у родителей такие забавы вызывают не радость, а слезы и мысленный подсчет, сколько стирального порошка уйдет на восстановление исходного вида одежды.
Я вспомнила, как на третьем курсе мы, после окончания обучения на педиатрической кафедре, делали ставки на максимально точный возраст гуляющих детей, оценивая их по таблицам физического развития. Мне нравилось работать с детьми: они учат тебя изобретательности, потому что не всегда можно добиться от них желаемого уговорами или силой.
Так, однажды мы группой попали на прием в инфекционное отделение. Больная шестилетняя девочка лежала на кровати, ее окружали 13 студентов в белых халатах, а наша преподавательница ласково просила ее высунуть язык. У пациентки была скарлатина, а при таком диагнозе на второй – четвертый день болезни язык становится ярко-красного цвета с белыми выступающими сосочками, поэтому его называют «клубничным» или «малиновым». Уговоры не помогали: показывать нам свой воспаленный язык маленькая пациентка отказывалась. Я стояла напротив девочки, оперевшись на кровать, и, сдернув с лица маску, стала строи различные гримасы, дразня ее и высунув язык, на что девочка в ответ незамедлительно показала мне свой.
Практика научила меня следующему: если ты хочешь, чтобы дети тебе больше доверяли, нужно во время разговора с ними садиться так, чтобы ваши глаза были на одном уровне. В этом случае ты не «давишь» их авторитетом и не запугиваешь своей униформой, а стараешься подружиться и сделать так, чтобы они тебе доверились. Свои беседы с маленькими пациентами я часто проводила сидя на корточках – так было гораздо проще выяснить, что у них болит, и попросить чуть-чуть потерпеть не очень приятные манипуляции. Иногда я заходила в палату просто проведать малышей, а не только для того, чтобы сделать укол или послушать хрипы в легких. В конце практики у меня была куча различных подарков от подопечных, начиная от рисунков и заканчивая пожеванной жвачкой.
Я бы никогда не решилась связать свою работу с живыми детьми – уж очень силен во мне страх упустить какой-то важный симптом либо, наоборот, интерпретировать что-то безобидное как нечто опасное. Я боюсь сделать им больно, и мне всегда кажется, что я знаю недостаточно. Чем больше я училась, тем больше на меня накатывало отчаяние: сколько всего я не знала раньше, из-за чего могли пострадать люди. Патологическая анатомия стала для меня той тихой гаванью, которая удовлетворяла мой интерес к науке и берегла от причинения боли пациентам.
Войдя в морг, я быстро переоделась и уже на подходе к кабинету, перед тем как завернуть за угол, услышала, как Саня с кем-то громко ругается. Это был нонсенс, ведь она всегда общалась подчеркнуто вежливо даже с самыми эмоциональными людьми. Осторожно выглянув, я увидела Санни, мрачно скрестившую руки на груди. Из-за своих рыжих кудряшек издалека она сейчас была похожа на горгону Медузу. Радом с ней стояла высокая женщина и трясла какой-то папкой с документами. Я решила дождаться окончания их диалога в коридоре – мне не хотелось попасться Сане.
– Вы обязаны мне отдать ее! По закону! Иначе я буду жаловаться! – почти кричала женщина. В какой-то момент ее голос перешел практически в ультразвук.
– Зачем вы повышаете на меня голос? Сбавьте, пожалуйста, тон, а то ваши крики и мертвых разбудят. Мой ответ по-прежнему «нет», – голос Санни был холодным, как скальпель: чувствовалось, что спор ей порядком надоел.
– Потому что вы не слышите мою просьбу!
– Угроза моим увольнением теперь называется просьбой?
– А по-другому меня никто не хочет слушать! Не хотите по-хорошему, будет по-плохому! Как найти ваше начальство?
– Без проблем. Заведующая сегодня и до конца недели находится в Москве на конференции по раку простаты. Приходите в понедельник, второй этаж, последняя дверь справа. Всего доброго, – с этими словами Санни захлопнула дверь.
От страшного до смешного, от трагического до забавного – весь спектр переживаний, с которыми сталкиваются сотрудники отделения «скорой помощи», описывается Полом Сьюардом с искренностью и убедительностью не просто очевидца, а одного из главных действующих лиц.Помощь, спасение, сочувствие для автора – не просто слова, а профессиональное кредо, которому он и посвятил всю свою жизнь.
По данным Всемирной организации здравоохранения, сотни миллионов людей во всем мире страдают от заболеваний нервной системы. Она регулирует и управляет деятельностью всех систем нашего организма. Благодаря нервной системе мы мыслим, запоминаем, храним информацию, а также взаимодействуем с окружающей средой. Вот почему о нервной системе должен заботиться каждый! Доктор Сергей Агапкин, телеведущий программы «О самом главном» — самой рейтинговой программы о здоровье в нашей стране — подготовил полезные рекомендации для здоровья вашей нервной системы.
С человеческим телом часто происходят чудеса. Любое отклонение от принятой нормы не проходит незамеченным. Среди нас живут карлики, гиганты и лунатики. Кто-то подвержен галлюцинациям, кто-то совсем не может есть, многие тоскуют от недостатка солнца. Эти метаморфозы всегда порождали небылицы и мифы, пока наука всерьез не взялась за их изучение. Гэвин Фрэнсис исследует самые живучие мифы и объясняет их природу. Он обращается к изменениям в теле своих пациентов, как долгожданным, так и нежелательным, и объясняет, почему эти метаморфозы не случайны и важны для всего человечества.
«Врата смерти» – именно так в XIX веке называли операционные театры. Все потому, что половина тех, кто попадал в госпиталь или на операционный стол, умирали либо до, либо после проведения процедур, хотя они и стали безболезненными после появления эфира. Это была эпоха, когда даже простой перелом мог привести к ампутации, так как хирурги и медсестры и не думали мыть руки и инструменты, они не знали, что таким образом сами убивают тех, кого хотели поставить на ноги. Загадка послеоперационной смерти долгое время оставалась без ответа, и только Джозеф Листер смог решить ее, воспользовавшись микроскопом, природным любопытством, чрезмерным упорством и верой в светлое будущее.
Несмотря на то, что проблема мальформации Киари является предметом изучения и обсуждения уже более века, единого алгоритма диагностики, определений показаний, выбора методов и объема хирургического лечения и оценки его результатов не существует и по сей день. Цель работы — повышение эффективности хирургического лечения путем совершенствования диагностики, уточнения показаний к хирургическому вмешательству и оценки его результатов на основании исследования показателей ликвородинамики.
В книге представлен текст одноименной диссертации, защищенной на сессии ученого совета НИИ нейрохирургии имени академика Н. Н. Бурденко в 2012 году.
Лес, в котором летом так весело собирать грибы, кажется знакомым, как свои пять пальцев, а родной город с его улочками и скверами – небольшим и уютным. До тех пор, пока кто-нибудь не затеряется в нем: близкий человек, лучший друг, сосед, чья-то бабушка или незнакомый ребенок. Эта книга о том, как люди ищут и находят, как учатся конструктивно сопереживать и действуют даже в самых тревожных ситуациях. Это одновременно заметки журналиста и дневник волонтера поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт», который делает все, чтобы потерявшийся человек не пропал.
Тело человека – это безмолвный свидетель случившейся смерти, оно ничего не скрывает и всегда несет в себе правду. Когда смерть внезапна и необъяснима, доктор Ричард Шеперд обязательно выясняет ее причину. Каждое вскрытие – это отдельная детективная история, и автор с помощью проницательности разрешает головоломку, чтобы ответить на самый насущный вопрос: как этот человек умер? От серийного убийцы до стихийного бедствия, от «идеального убийства» до чудовищной случайности, доктор Шеперд всегда в погоне за истиной.
Правосудие часто кажется нам закрытым миром, связанным с повседневной жизнью, отдельными новостными репортажами и вымышленными сюжетами телепрограмм. Тайный адвокат хочет приоткрыть эту завесу, показать как оно работает и, как это часто бывает, не работает. Здесь приведены правдивые истории из зала суда. Иногда они смешные, часто захватывающие, порой шокирующие. От преступников до адвокатов, а также жертв, свидетелей и стражей правопорядка – здесь вы встретите лучших и худших представителей человечества.
«Я исколесил мир в поисках проблем» – так могла бы начинаться история какого-нибудь авантюриста, стремящегося испытать себя в экстремальных условиях. И это была бы книга о приключениях, полуправдивых и захватывающих. Но автор этой фразы и книги совсем не путешественник и крайне далек от художественного вымысла, ведь ему довелось столкнуться с самой неприглядной реальностью, какую только можно себе представить, – войной. Доктор Нотт побывал в Афганистане, Ираке, Сирии и других горячих точках, оперировал и принимал роды под грохот разрывающихся снарядов и вытаскивал с того света людей в условиях, не имевших ничего общего с хорошо оборудованными европейскими клиниками.