Твой последний врач. Чему мертвые учат живых - [12]
Я молодой и еще не очень опытный патолог, поэтому на вскрытии меня всегда страхует Саня или Тоня. Обычно они даже не экипируются, а стоят напротив в хирургичках (медицинский костюм из рубашки и штанов) и масках и помогают разобраться с окончательным диагнозом. Но на всякий случай у них всегда под рукой резиновые перчатки, чтобы показать на какой-то участок или «перещупать» орган, оценить его консистенцию или даже ассистировать при сложном доступе. Саня любит также прихватить с собой любимый длинный карандаш с резиновым черепочком-ластиком на конце, чтобы указывать им, а не пальцем, на важные структуры, или стучать мне по лбу, если я косячу.
Однажды я решила спросить Саню о ее странном пристрастии.
– Санчос, почему ты скупаешь все предметы с черепами? Это дань профессии или в прошлом ты была готкой? Карандаш, чехол телефона, наклейки на планшете, кольцо, кружка… У тебя даже ручки в виде бедренных костей!
– Мне просто нравится анатомия, и я получаю эстетическое наслаждение от разглядывания стараний эволюции. Обычно в разных культурах череп – это символ смерти и противостояния ей. Некоторые народы считали, что это вместилище души, хотя даже саму смерть часто изображают как скелет в длинном черном балахоне и с косой. Означает ли это, что нас сопровождает в иной мир собственная душа? Я до сих пор не понимаю, почему этот образ пугает людей: мне кажется, это здорово, если в путешествии по туннелю света у тебя будет попутчица. Для меня же это больше символ жизни, ведь у каждого из нас внутри есть черепушка. Я люблю и анатомию, и нашу профессию, поэтому так.
– А коса у смерти откуда?
– Смерть часто идет в паре с плодородием. У того же Осириса, царя загробного мира и бога возрождения в Древнем Египте, была коса. Сначала мы едим зелень, чтобы питать себя, затем сами становимся удобрением для растений: круг замкнулся, все циклично. Египтяне реально знали толк в получении удовольствия от жизни, у них даже в пиршественных залах повсюду были развешены скелеты, чтобы веселящиеся острее чувствовали радость жизни, помня о смерти. Кстати, славянская богиня смерти Мара, или Морена, держала в руках серп. Считалось, что человек подобен месяцу: он так же рождается, растет, стареет и умирает.
В секционной на огромном металлическом столе справа от нас лежит доска с необходимыми для аутопсии инструментами, включая скальпель, ножи, пинцеты, линейку и половник. Неожиданный набор, правда? Половник нужен для измерения количества жидкости в плевральных полостях (пространство между двумя тонкими листками плевры, которые окружают наши легкие) и брюшной полости. Возле изголовья стоят весы и лежат разрезанные на небольшие квадратики ветоши, которыми удобно вытирать нож или промокать кровь. Шею трупа кладут на специальный металлический подголовник. Также рядом есть раковина, а около крана прикручена длинная душевая лейка, которой омывают тело и стол после всех манипуляций.
Все начинается с ординаторской, а именно с изучения клинического течения болезни и прижизненного диагноза. Без истории болезни мы не имеем права начинать аутопсию.
Я всегда читаю, какие были проведены исследования, – они могут здорово помочь при вскрытии. К примеру, если на УЗИ было обнаружено отсутствие какого-либо органа или патология вроде тетрады Фалло (порок сердца, когда сосуды изменяют свое местоположение), то я обязательно обращу на это внимание. Также, если к нам попадают люди с хромосомными аномалиями, я сначала выписываю на листочек все соматические патологии, которые смогу увидеть невооруженным глазом, а потом сравниваю их с внешним видом пациента.
Аномалий развития великое множество, и все их запомнить невозможно, поэтому здорово иметь шпаргалку под рукой.
Также я всегда прошу лаборанток записывать на отдельный листик, что и в каком количестве для исследований я беру, чтобы потом знать, что искать под микроскопом, если орган сильно поврежден патологией. В будущем, с практикой, я уверена, что смогу сразу узнавать органы, но пока я учусь, стараюсь облегчать самой себе жизнь.
Меня греет мысль о том, что не все сразу рождались гениальными. Те, на кого сейчас мы смотрим и кем восхищаемся, вдохновляемся, прошли тот же самый путь, что и мы. Они ошибались, злились, бросали, что-то не понимали, но тем не менее достигли всего благодаря упорству и удаче.
В самой секционной начинаем с наружного осмотра трупа. Кстати, шутка про то, что жизнь – это плавное сползание бирки с руки на ногу, уже неактуальна: сегодня, чтобы не перепутать поступивших (а их может быть от одного до десяти), врачи направивших отделений пишут Ф. И. О. и номер истории болезни зеленкой в форме маркера прямо на бедре человека. Хотя иногда лепят широкий пластырь на бедро, где подписывают данные. Мы-то не знаем, кто из множества привезенных тел Иванов Иван Иванович, а кто Сидоров Сидор Сидорович.
Как по мне, какая уже разница, кто, где и чем подписывает тело, это никак не сказывается на нашем одинаково бережном отношении к нему. Хотя, возможно, я могу быть не объективна из-за профессиональной деформации. Все же чувства живых мы уважаем больше, поэтому санитары стараются учитывать пожелания родственников. Но случайности бывают везде, как и люди, плохо делающие свою работу. Я до сих пор помню скандал, когда санитары без просьбы родственников сбрили усы покойному, который носил их последние лет 30 своей жизни, из-за чего те даже не узнали своего родного человека. Поэтому все моменты обязательно необходимо уточнять, вплоть до родинок и веснушек, которые могут маскироваться тональным кремом и пудрой.
