Творения - [28]

[230], говорит великий этот учитель. Если же вовсе нет об этом речи, то должно благочестиво исповедовать [две] Христовы природы, которых Он был ипостасью, и [две] Его природные энергии — которых Он был истинным соединением — согласно обеим природам, посколько подобающим Ему образом, единственно, то есть единовидно, действуя, во всем, нераздельно со своей божественной силой, являл вместе и энергию Своей плоти. Ибо как будет естеством Бог и естеством, опять же, человек, не имея неумаленным свойственное по естеству обоим? Чем же и кем познается быть, не будучи свидетельствуем тем, чем естественно действует, не переменяясь. Как же и свидетельствуем будет в отношении каждого [естества], из которых, в которых и которыми Он является, если пребудет в них недвижным и бездеятельным?

Итак, превыше сущности осуществовался, сотоворив ино по природе рождения и творения начало [231], ибо зачавшись стал Он семенем Своей плоти, а родившись — печатью девства Родившей. Ибо она и Дева, и Матерь, обновившая природу соединением противоположностей, поскольку девство и рождение суть вещи противоположные, совмещение которых согласно природе никак нельзя помыслить. Посему Дева и является воистину Богородицей, сверхъестественно по образу семени зачавшая [232] и родившая пресущественное Слово, как в точном смысле слова Матерь, рождающая Всеявшегося и Зачавшегося.

И превыше человека действует свойственное человеку, по крайнему соединению непреложно соединенным показывая со Своей божественной силой человеческое действие, потому что и природа, неслитно соединившись с природой, всецело облеклась [ею], абсолютно ничего не имея отдельным от соединенного с нею по ипостаси божества. Ибо воистину превыше нас нашей сущностью осуществовавшееся пресущественное Слово во едино соединило с утверждением (τη καταφάσει) природы и ее естественных [признаков] по — преимуществу отрицание и стало человеком, имея вышеестественный тропос бытия приложенным к естественному логосу бытия [233], дабы и природу удостоверить, не подвергающуюся от обновления тропосов изменению в том, что относится к ее логосу, и сверхнепостижимую силу показать, также познающуюся хотя бы в образе рождения далеко отстоящих (των εναντίων) [234] [друг от друга природ в единой ипостаси].

Он, без сомнения, свободно (εξουσία) совершал [относящееся к] естественным страстям как дело произволения (γνώμης), а не как мы — в результате естественной необходимости; в противоположность нашему, Он свободно прошел от начала до конца всю нашу естественную страстность, показав в Себе подвластным воле (γνώμη κινητόν) то, что обыкновенно в нас бывает порабощающим волю (γνώμης κινητικόν), как это проясняет учитель следующими словами: «Что и говорить о прочем, столь многом, посредством чего божественно зрящий превыше ума познает и утверждаемое [т. е., сказанное утвердительно, катафатически] о человеколюбии Иисуса, как имеющее силу превосходящего отрицания (апофасиса)» [235]? Ибо пресущественное Слово вместе с природой [нашей] облеклось в Своем неизреченном зачатии и во все к этой природе относящееся, ничего не имея человеческого, естественным логосом утверждаемого, что не было бы и божественным, превышеестественным образом (τρόπω) отрицаемым [т. е. о чем не говорилось бы и апофатически, сообразно его надприродному тропосу], и чего познание — превыше ума, как недоказуемое и постижимое одной лишь верою истинно почитающих Христово таинство, что выражая кратким словом, учитель говорит: «Итак, чтобы высказаться нам короче: Он не был человеком» [236], ибо по природе Он был свободен от естественной необходимости, не будучи подчинен нашему закону рождения, не как не — человек [237](ибо Он по самой всецелой сущности истинно был человеком, претерпевающим [Своей человеческой] природой естественно свойственное нам), но как из человеков [происходящий] [238], поскольку Он был единосущен нам, будучи так же, как и мы человеком по природе, [и Он же был] запредельным [по отношению к] человекам [239], не так же, как и мы обновлением тропосов определяя природу. И превыше человека воистину ставши человеком [240], имея соединенными преестественные тропосы и естественные логосы, не нарушающие друг друга, коих сочетание было невозможно, Он, для Которого ничего нет невозможного, истинным став соединением [естественных логосов с преестественными тропосами], и ни единым из того, из чего была Его ипостась, совершенно не действуя отдельно от другого, но скорее посредством каждого удостоверяя другое [241], поскольку поистине Он был обоими [т. е. — и тем, и другим].

Как Бог Он двигал собственным человечеством, а как человек — являл Свое божество [242], по — божески, так сказать, имея страдать (ибо это [у Него] добровольно), потому что был Он не простым человеком, а по — человечески — чудотворить (ибо [делал это] посредством плоти), потому что являлся не голым Богом; так что страсти Его — чудесны, обновляемые естественной божественной силой Подвергшегося им, а чудеса — страдательны, совершаемые вместе [с божественной также и] естественной страстной силой плоти чудотворившего. Зная это, учитель говорит: «