Творческий подход - [4]

— Увидим.

— Большинство дилеров вообще не захотят связываться с фальшивкой.

— Перестаньте называть ее фальшивкой, — возмутилась она. — Это режет слух.

— Четыреста пятьдесят.

— Может быть, все же подниметесь повыше?

— Это и так уже чистая благотворительность! Четыреста пятьдесят или ничего.

Мисс Плимптон задумалась. Потом еле слышно промолвила:

— Она и вправду большего не стоит?

В ее глазах было столько отчаяния, что Хоули смягчился. Не забывал он и том, что Виктор Флитвуд говорил о реальной цене картины. Упусти он ее сейчас, не видать ему больше прибыльных комиссионных от Флитвуда. Кроме того, если клиентка отнесет картину к честному дилеру, тот может распознать истину, и тогда она заподозрит, что они с Флитвудом были в сговоре. Последствия могут быть пренеприятные. Торговец антиквариатом угодил в ловушку. Мисс Плимптон уже обвязывала картину ленточкой, когда он остановил ее, ухватив за запястье.

— Пятьсот фунтов, — выдохнул он. — А не хотите, как хотите.

Виктор Флитвуд был очень доволен тем, как все удачно сложилось. Запирая после работы галерею, он мысленно поздравил себя — дельце прошло как по нотам. Благодаря своему чутью и хватке он приобрел картину в десять раз дешевле, чем та реально стоит. Даже за вычетом комиссионных Тому Хоули, выгода изрядная. Впрочем, он пока не будет торопиться с продажей «Лидского замка». Картина Мэттью Рагби присоединится к его домашней коллекции, чтобы он, пусть и на время, мог ощутить себя ее полновластным владельцем.

Был час пик, и прошло немало времени, пока его такси, наконец, подъехало к «Антиквариату Хоули». Расплатившись с водителем, он заглянул в окно и увидел своего приятеля, который задумчиво пускал в потолок сигаретный дым, изучая недавнее приобретение. Флитвуд вошел в магазин.

— Итак, вы ее заполучили? — сказал он с довольной усмешкой.

— В итоге да, — ответил Хоули.

— Как это понимать?

— Старая перечница не хотела отдать ее меньше, чем за пять сотен.

— Пять? Я же вам сказал не подыматься выше четырех.

— Вы ведь хотели эту картину, верно?

— Да, но с максимальной прибылью.

— Что вам какая-то сотня, Виктор? Ей позарез нужны деньги. А вам нет. Бедолага и так рассчитывала, что выручит гораздо больше. Они с сестрой ее до последнего придерживали, как козырь. Ну, расклад вышел не самый для них удачный.

— Похоже, что так, — раздраженно сказал Флитвуд. — И теперь она наша. «Лидский замок» Мэттью Рагби. Эдвардианского Констебля.

— Он что, был полицейский?

— Боже, какой кретин! Нет, конечно. Его часто сравнивают с Джоном Констеблем. Как вы вообще умудряетесь этим зарабатывать, если ни черта не смыслите в искусстве?

— Смыслю-то я побольше, чем те олухи, что сюда приходят.

Флитвуд ехидно хмыкнул.

— Вроде нашей мисс Плимптон?

— Овечка на заклание.

— Довольно милая старая овечка, я бы сказал, но в нашем деле нет места сантиментам. Ну ладно, дайте-ка ее сюда, — сказал он, поднимая картину. — Хочу на нее полюбоваться.

Виктор Флитвуд с удовлетворением кивал, изучая пейзаж. Все характерные приемы Мэттью Рагби налицо. Хоули заглядывал ему через плечо, сияя глупой улыбкой. Но длилась эта радость недолго. Флитвуд напрягся, его скрутило от злости и он яростно заорал:

— Вы выложили пять сотен вот за это!

— Ну да.

— Идиот! Кретин!

— Да вы о чем?

— Вот об этой картинке. Это подделка.

— Вы же сами говорили — подлинник, подлинник.

— Так и было, когда я смотрел ее у себя в галерее. Я абсолютно уверен.

— Значит, вы все же ошиблись.

— Я никогда не ошибаюсь.

— Тогда как вышло, что это пустышка?

Виктору Флитвуду понадобилось всего несколько секунд, чтобы все осознать.

— Нас надули, Том, — прорычал он. — Она играла в ту же игру и выиграла. Картину она подменила, когда ехала сюда, это ясно. Хитрая старая ведьма! Овечка, говорите? Мисс Джеральдина Плимптон отнюдь не овечка. Это нас она остригла наголо — чисто и быстро.

Эдгар все еще стоял за мольбертом, когда она вернулась домой. Он слышал, как она весело напевает, входя в прихожую. Добрый знак. Он потянулся за тряпкой, чтобы вытереть кисточку. Она впорхнула в комнату с картиной под мышкой, в коричневой оберточной бумаге, с розовой ленточкой. Она излучала радость, как весенняя пташка. Эдгар подошел ее поцеловать.

— Почем на сей раз? — спросил он.

— Пять сотен ровно.

— Не так плохо за полдня работы.

— Ты же ее все же не полдня рисовал, а чуть подольше, — напомнила она. — Ты молодец, Эдгар.

— И кто я был сегодня?

— Мой покойный братец.

— Это что-то новое. В прошлый раз я был умирающий папенька.

— Никакой ты не братец и не папенька, — нежно сказала она. — Ты мой эдвардианский Констебль. Мы с тобой отличная пара, во всех смыслах.

Джеральдина Плимтон поставила картину, сняла пальто и шляпку, встряхнула головой и сразу помолодела лет на десять. Эдгар в свои пятьдесят был похож на здоровенного неуклюжего медведя, с серебряной шевелюрой и такой же бородой. Глядя на нее, он широко усмехался.

— Тебе, любовь моя, актрисой бы быть.

— Я и есть. А где шампанское?

— На лед поставил.

— Ты еще долго?

— Вот как раз закончил, — сказал он, мотнув головой в сторону мольберта. — Вид на Лидский замок в исполнении художника по имени Мэттью Рагби. Версия номер десять. Кажется, я его уже могу с закрытыми глазами писать. И раз от разу получается все лучше.