Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 2 - [39]

Я имел также свою долю страданий. Правда, у нас были доктора, но аптека не была достаточно оборудована для стольких несчастных и вместо лекарства им прикладывали только коровий кал.

«Осада Кавказа» К. К. Бенкендорф. Воспоминания. 1845

Другой рассказчик продолжает описывать, что произошло позже при взятии другой высоты:

– В подкрепление был послан 3-й батальон Кабардинского полка, которым на время экспедиции командовал прибывший из Петербурга полковник, князь Барятинский (ныне фельдмаршал).

(Еще один достойный образчик временного командира. Комбат)

«Осада Кавказа» Д. М. Дондуков-Корсаков Мои воспоминания. 1845–1846.

К. К. Бенкендорф продолжает:

– Полковник князь Барятинский с двумя первыми ротами командуемого им батальона, шедшими в голове авангарда, безостановочно преследуя противника, с невероятной отвагой атаковал эти самые высоты, хорошо охраняемые и стойко обороняемые. Постепенно атакуя террасу за террасой, он взобрался со своими кабардинцами-егерями наконец на высоту под непрестанным ружейным и пушечным огнем. Противник несколько раз пытался остановить это наступление, но не выдержал этого смелого удара; Барятинский, опрокидывая все препятствия, продолжал свое движение, отовсюду выбивая лезгин и вынуждая их к отступлению. Блестящий с внешней стороны (итог), где преднамеренно был дан случай отличиться флигель-адъютанту князю Барятинскому, но потери не оправдали результатов Барятинский, щеголяя своей личной храбростью и в своей жажде отличий, что называется, зарвался, не подождав присоединения остальных частей авангарда, и бесполезно подверг свои две роты героев чувствительным потерям; грузины понесли здесь также достаточные потери.

Вся Главная квартира приняла участие в конце этого славного боя. Принц Александр Гессенский, рыцарскому мужеству которого пришлось впоследствии подвергнуться еще более сильному испытанию, принял здесь впервые участие в бою при живом одобрении целого отряда, разделить участие в работе которого он приехал из столь издалека, и который за его манеру держать себя среди нас платил ему почетом, уважением и благодарностью. Граф Воронцов прискакал в карьер к этой горсти удальцов, которых привела к этим отличиям блестящая храбрость их командира.

«Осада Кавказа» К. К. Бенкендорф. Воспоминания. 1845

Едва только заняли мы участок, с которого начинался разбег штурмовых колонн, как атака началась. Во главе шел 1-й батальон Литовского егерского полка, утратившего свое знамя в польской кампании и долженствовавшего здесь и теперь себя реабилитировать; за ним следовали две роты 3-го батальона куринцев, которые должны были поддерживать его (морально) и внушать ему необходимое для восстановления своей утраченной чести мужество. (Это что? Прообраз заградотряда, следующего за штрафниками? Комбат) Литовцы молодцами смыли свое бесчестие, и едва только четвертая часть их уцелела за эту экспедицию, но позор был смыт, и новое знамя, добытое ценою пролитой ими в Ичкерии крови, было им вручено взамен утраченного.

«Осада Кавказа» К. К. Бенкендорф. Воспоминания. 1845

Представим слово Д. М. Дондуков-Корсакову:

– Я решился просить князя прикомандировать меня на все время экспедиции во фрунт, к одному из батальонов отряда, назначенных в авангард. Князь Воронцов уважил мою просьбу, и я был откомандирован к 1-му батальону Литовского егерского полка 5-го корпуса). Пройдя 14 верст, перед самым входом в лес, на довольно обширной поляне, авангард остановился и отряд начал стягиваться. Впереди всех был Литовский егерский батальон, к которому я был прикомандирован; им командовал майор Степанов (убитый при штурме Дарго), а первой Карабинерной ротой, в которой я состоял, – капитан Макаров. Покуда авангард делал двухчасовой привал, лежа на траве, к нам подъезжали многие из штабных, которые приняли, без определенного назначения, участие в деле авангарда. День был жаркий; около часу пополудни ударили подъем и мы тронулись; впереди кавказские офицеры, по принятому обычаю, были верхом, что вообще в Кавказской войне, в пехоте, было причиною большой убыли офицеров. Войдя в лес и пройдя незначительное пространство, мы встретили первый неприятельский завал. Несколько выстрелов картечью из горных орудий, находящихся при авангарде, очистили это первое препятствие. При происходившей перестрелке мы имели несколько раненых, и между прочими убит пулею генерального штаба полковник Левисон 5-го корпуса. Первый крепкий завал находился еще на спуске, затем упомянутая котловина отделяла эту защиту от последующих завалов, расположенных на подъеме дороги. Все завалы заняты были значительным числом неприятеля; папахи горцев виднелись из-за листьев и безмолвные стволы их винтовок блистали между сучьями, ожидая нашего приближения. Литовские егеря бросились в штыки, все мы имели глупость, не слезая с лошадей, с обнаженными шашками, скакать на завал, впереди, как будто можно было перескочить эту преграду, – впрочем некоторые и перескочили. По нас, кроме убийственного, почти в упор, огня из атакуемого завала, направлены были выстрелы неприятеля и из прочих завалов, господствующих над этой позицией: егеря, при огромной потере, выбили скоро неприятеля из засады, и он бросился в последующие завалы. Здесь я был ранен.