Твокер. Иронические рассказы из жизни офицера. Книга 2 - [35]

Я, по возможности покороче, постараюсь изложить, попытку уяснить нашим героем, как проводилась на Кавказе политика карательных экспедиций, для «усмирения горцев». Сразу несколько участников экспедиции в Дарго в 1845 году, оставили свои воспоминания, об этой операции. Опубликовав их в известной нам книге.

Общая картина вырисовывалась примерно так.

В Питере, в Генеральном штабе высоколобые мыслители, жмурясь от собственной гениальности, в творческих муках, рождали очередной план «усмирения мятежных горцев».

План, во всех подробностях, оформлялся на картах. Затем, после многочисленных согласований, план упрощался до, более или менее реального, или сильно похожего на таковой. Если первоначально план напоминал многоходовую шахматную партию, постепенно он упрощался до игры шашки, а затем и в «чапаевцы». Приняв окончательный вид, план утверждался Императором и принимал силу Закона.

В виде Указа, он, «с холодных берегов Невы» доставлялся к берегам Терека, вручая всю полноту власти и возлагая всю ответственность на Исполнителя монаршей Воли.

Одновременно с этим, на Кавказ прибывают сынки самых знатных фамилий, взявших отпуска в своих гвардейских полках, чтобы принять участие в намечающихся боевых действиях, которые рассматриваются ими, как увлекательное и захватывающее приключение, эдакое «сафари» с кавказским колоритом.

Затем, в указанном месте и в указанное время, стягиваются полки, батальоны и роты, привлекаемые к операции. При этом зачастую, на время экспедиции, штатные командиры отстраняются от командования, и управление подразделениями временно возлагается на вновь прибывших гвардейских офицеров. Наверное, как на, наиболее подготовленных для ведения боевых действий в горах. При этом, гвардейские полковники не считают зазорным принимать под временное командования простые пехотные стрелковые батальоны, а ротами, могут командовать гвардейские капитаны. Тем, же, кому рот и батальонов не хватило, просто прикомандировываются к каким-нибудь подразделениям.

Затем собирается обоз с припасами и личными вещами офицеров. Господа гвардейские офицеры собираются на войну, как на пикник с последующей охотой, или наоборот, на охоту с, последующим пикником, то есть – не отказывая себе ни в чём, и не ограничивая себя, в привычных удобствах.

Для перевозки имущества в обозах, помимо штатных вьючных лошадей воинских частей и подразделений, привлекаются черводары – нанятые для экспедиции вожатые, с лошадью и вьюком; обыкновенно этим целям служили туземцы, нанимаемые с месячной платой, причем эти черводары уже сами должны заботиться своим продовольствием и своей лошади. (Для участия в экспедиции в Дарго, было нанято 1000 черводаров.)

Вашему вниманию предлагается пересказ воспоминаний полковника К. К. Бенкендорфа. временно командовавшего батальоном и Д. М. Дондуков-Корсакова прикомандированного к одной из рот. Надеюсь что, несмотря на пространное цитирование этих достойных господ, их рассказы покажутся Вам занимательными, а замечания Комбата не слишком утомят Вас.

Представляю слово полковнику К. К. Бенкендорфу:

Отряд наш двинулся вперед. Солдаты шли налегке, имея на себе лишь суточную сухарную дачу. Мы подымались по скату, покрытому скудной травой; за первым подъемом открывались все новые, на которые следовало взбираться. Это движение было затруднительно для наших егерей, привыкших к равнинам Чечни, где они делали изумительные по быстроте переходы, но не привыкших к походам в горах.

Я должен был получить приказание от этого генерала (Князя Воронцова) и представить ему свой батальон. Он вскоре появился перед фронтом в сопровождении блестящей свиты, которая на Кавказе обыкновенно примыкает к начальникам, которых сопровождает успех по службе.

«Осада Кавказа» К. К. Бенкендорф. Воспоминания. 1845

Д. М. Дондуков-Корсаков бесстрастно замечает:

Князь Воронцов, со свойственным вельможе его закала гостеприимством, держал для всего громадного штаба своего и командированных из Петербурга лиц, постоянный стол в Главной квартире. Стол этот отличался тою походною простотою, которою окружал себя князь во всех экспедициях, где он принимал участие. Приветливость его, внимание и учтивость привлекали к нему действительно сочувствие. Старые кавказцы видели в огромной свите, окружавшей князя, в сопровождающем оную вьючном обозе важное препятствие для движения нашего в трудной и лесистой местности Ичкерии. Отдаление наше от операционного базиса Темир-Хан-Шуры и необходимость содержать укрепленные этапы на пути следования наших транспортов, раздробляя силы отряда в этой пересеченной местности, представляли также немалые опасения за будущее продовольствие войск. Весьма резкие суждения слышались по этому поводу. С другой стороны, разнохарактерность войск и начальствующих не внушала вообще особого доверия кавказцам. затем присутствие принца Гессенского и всех лиц, прибывших из Петербурга и из Тифлиса стяжать лавры в предполагаемых военных действиях, вносили новый и несродный кавказцам элемент в Главную квартиру князя Воронцова.

«Осада Кавказа» Д. М. Дондуков-Корсаков Мои воспоминания. 1845–1846.