Твёрдость по Бринеллю - [75]

— Слушай, а мне полегчало, — отдышалась немного Наташа.

— Конечно — на воздухе… Я вообще не понимаю, чего вы туда забились… А… Володя… он что — сразу жилет надел?

— Сразу, как залез.

— А ты чего ж?

— А я почему-то не боялась. Думала: ну не можем мы утонуть, не можем, и все. Не должны.

— Правильно думала. Ну, сейчас все позади. Здесь шторма как и не бывало… Иди досыпай.

— Ладно, пойду, вся замерзла здесь. Дубак! Как вы не околели?

Наташа оглянулась на город.

— Утро уже… А я обещала вчера вечером вернуться.

— Зачем? Мало ли что могло случиться!

— На праздник сегодня хотели пойти… Семьей.

Наташа нырнула назад в каюту.

Вера правила на устье реки. Яхта двигалась мимо городского пляжа, на котором начинало разыгрываться представление в честь Дня Военно-Морского флота — с Нептуном, водолазами, русалками и чертями. Вера спокойно миновала место этого игрушечного действия — с Нептуном ей сегодня ночью пришлось пообщаться накоротке… и чуть ли не отправиться к нему в гости. Здесь вовсю светило солнце и залив был относительно спокоен, а у нее перед глазами все вставали серые стальные горы волн и яхта, со свистом режущая воду бортом…

Вода в устье реки непривычно блестела, словно зеркало. Ваня, ободрив и похвалив своего матроса, доверил Вере вести яхту и дальше, направляя ее словами. Когда речка еще больше сузилась, он перенял у нее румпель. Вера неохотно отсела в сторону и посмотрела на Ваню, в его воспаленные глаза. Наверно, посмотрела с восхищением… А он по-свойски вдруг привлек ее за шею и крепко поцеловал потрескавшимися губами ее распухшие губы… Вера не отстранилась, не проронила ни слова. Она знала и так — это был поцелуй братства: они были одной крови. Это был поцелуй благодарности, а может, и восхищения, и здесь не нужны были слова.

…И все же яхта села на мель — было время отлива. В каюте проснулись и начали вылезать на воздух опухшие незадачливые «пассажиры»:

— В чем дело? Где мы?

— Эх вы, такой шторм проспали, — посочувствовала им Вера. И не удержалась, похвасталась:

— А я за матроса была.

— Мы что, на мели? — перегнулась за борт Наташа.

— Придется в воду лезть… Я сейчас, — Ваня прыгнул за борт.

У Веры сердце зашлось: опять он! Мало ему еще досталось! Но яхта сошла с мели относительно легко, больше ничьей помощи не понадобилось. Ваня забрался на борт, тронулись дальше, петляя по корыткам. Вот и строение яхт-клуба на горизонте… Подошли к причалу, Володя выпрыгнул на мостки с швартовным концом, а Ваня снова оттолкнул яхту, чтобы поставить ее на якорь… Неведомо как, Володя упустил швартов.

Девушки собирали вещи. Ваня смотал швартов снова и кинул его Володе. Тот прозевал его, не поймал… Конец упал в воду. Тут уж и спокойный, как катафалк, капитан не удержался, выругался, а Вера с ненавистью посмотрела на своего дружка: «Раззява…»

— Как будто в штаны наложил, — подвела итог Наташа. — Так и не поняла: был он с нами или не был?..

— Был, — скрипнула зубами Вера.

Ваня подтянул конец, взял его в зубы и бросился к причалу вплавь…

***

Поставив яхту и подобрав все вещи — изрядно потрепанный их салат так и завял, каюту пришлось помыть от рассыпанных и раздавленных там продуктов, — путешественники решили вечером встретиться у Наташи: отметить морской праздник и подвести черту своей двадцатипятичасовой (десять вперед — пятнадцать назад) прогулке по морю.

До вечера Вера спала как убитая. Тем же, наверняка, занимались и остальные.

К Наташе Володя принес бутылку коньяка. А Ваня — крем, чтобы намазать им всех, обгоревших на солнце. Муж Наташи смотрел на их красные, блестящие физиономии и удивлялся, как так можно было за день обгореть. Про шторм он ничего не знал — в море он не был, да, может быть, штормяга и стороной прошел. Но он начал уже беспокоиться за жену и собирался даже идти разыскивать ее на катере в море, да призамешкался… «Да-а…» — иногда крякал он, слушая откровения Веры, и с запоздалым раскаянием, что отпустил Наташу, поглядывал на жену.

А компания вовсю веселилась и удивлялась своему приключению — в лице девушек, конечно. Вспоминали салат, плававший в шлюпке, выброшенную на песок — крейсерскую! — яхту, Ванин «прикид» во время шторма (Вера его высмеивала, а Ваня только радостно улыбался), морскую болезнь… Потом решили намазаться Ваниным кремом от ожогов.

— Только чур — женщин я буду намазывать сам, — слукавил Ваня.

Наташа с хохотом согласилась, и они пошли на кухню.

Когда и Верина спина была густо и нежно смазана чудодейственным кремом, и Вера осталась с Ваней с глазу на глаз, он снова привлек ее к себе.

— Молодец ты, — сказала Вера, слегка возвышаясь над Ваней и накручивая на палец его густые кудри. — Веселый… Настоящий мужик. Герой.

— Да ты знаешь, я ведь всего второй раз на яхте в море вышел, — смущенно улыбаясь, сознался Ваня, — только один раз ее обкатали, и все.

— И раньше… никогда?

— Никогда.

— Да-а, ты даешь! — изумилась Вера. — Я-то думала, ты — ас! Мы ведь могли все…

— Не могли. — Ваня прижал Веру к себе и снова крепко поцеловал.

Кода они отстранились друг от друга, чтобы вдохнуть воздух, увидели в дверях Володю. Он смотрел на них с удивлением. Потом молча опустил глаза и молча вышел.