Твердая порода - [34]

В свое время Райса очень удивилась, узнав, что Кадермат судился. «За избиение начальника участка», — объяснили ей. Был на суде и Фазыл. Нет, не избивал он никого, только за грудки схватил. «Если бы на месте Кадермата был я, ей-богу, избил бы», — говорил потом Фазыл. Кадермат собирал людей в свою бригаду, возился о ними, обучал, а тот готовыми рабочими укреплял другие бригады. Ну верно, Кадермат поступил неправильно, погорячился. Учитывая его фронтовую контузию, Кадермата только оштрафовали, оставив в силе пункт «за нарушение трудовой дисциплины».

Состояние Кадермата тогда заметно ухудшилось, и врачи, по инициативе Райсы, решили послать Имамутдинова в военный госпиталь. Фазыл отругал Райсу за самовольство: «Чего лезешь в дела бригады, когда не просят. Что я стану делать без Кадермата, с кем буду бурить?!»

Когда официально, письменно, пригласили Кадермата в госпиталь, он доброту Райсы понял по-своему. Вышел из палатки в одних трусах и майке и, колотя себя кулаками в грудь, с шипением пошел на Фазыла:

— Решил выжить меня из бригады? Да? — Он резко повернулся и показал испещренную глубокими шрамами спину. — Неужели это я получил, чтобы меня выгоняли с работы! Ну, скажи! Скажи, мастер!

Вскоре, однако, он успокоился. Вернулся в палатку, надел висящие на спинке кровати брюки, закурил осыпавшуюся наполовину папиросу. Все, отгрохотал. До этого момента лучше молчать — ребята не раз испытали.

Утром пришел к палатке Зубаировых извиняться.

— Ну хорошо, хорошо, Кадермат, — мягко сказала Райса. — Ну бывает, бывает. А в госпиталь тебе, наверно, и в самом деле незачем, нужен только покой.

— Покой! — горько усмехнулся Кадермат и посмотрел на Райсу так, что у нее сжалось сердце.

Сложен человек! Не подберешь общего ключа ни к одному характеру, ни одной души не откроешь вдруг. Годами изучая в институте науку о человеческом организме и человеческой психологии, Райса, оказывается, еще многого не знала. Думала, что научится понимать людей в обыкновенных житейских условиях, но эта наука еще трудней.

Да чего далеко ходить: Райса до сих пор еще не полностью знает даже Фазыла, с которым рядом столько лет. Когда она первый раз приехала в Ромашкино и увидела, что за работа у ее мужа, то ужаснулась. В декабрьский морозный день из-под земли бил фонтан воды, который трепало студеным ветром. Одежда буровиков и Фазыла обледенела, будто ее покрыло стеклом. Из поднятых воротников, из-под шапок пар частыми толчками: вдох-выдох, вдох-выдох… Тогда Райса подумала, что Фазыл не выдержит, сбежит. Что ни говори, он рос в интеллигентной семье, слабоват физически, даже несколько изнежен был ее ласковый и тихий Фазыльчик. В студенческие годы, боясь ангины, он никогда не пил холодную воду, даже не ел мороженого. На самом слабом ветерке опускал ушанку, наматывал на шею шарф и поднимал воротник пальто. Помнится, после долгого зимнего свидания под мерцающими белыми звездами, которые так любила Райса, Фазыл неделю кашлял и чихал.

Интересно устроен человек! Оказывается, могут быть такие психологические, бытовые и служебные обстоятельства, при которых люди не подчиняются ни законам медицины, ни нормам здравого смысла. Человек лучше любой машины приспосабливается к самым сложным условиям. Но надо и беречь его пуще всякой машины, дорожить душевным и физическим здоровьем человека.

14

Этот очень маленький коллектив был фактически разобщен своей работой. Да, как ни странно, однако это так. Разведчики очень редко собираются вместе. Ничего не поделаешь — сменная работа. Когда одна вахта заступает, вторая укладывается спать, а третья поднимается, чтобы готовиться на вахту. И в то же время всех этих людей работа объединяет. Одна вахта продолжает дело другой, люди скреплены общим усилием, железными деловыми связями, как звенья той стальной колонны, что буравит земные недра.

Все вместе буровики собираются, когда приезжают геофизики для измерения глубины и направления скважины. В первый раз они пригласили измерителей, пробурив пятьсот метров. Пока в больших, как амбары, машинах разматывали тяжеленные барабаны с проводкой и спускали в скважину приборы, лагерь и поляна празднично гудели. Всем было так хорошо, словно никогда они не выясняли отношений, не ругались зверски, разбирая претензии одной вахты к другой.

Вот на площадку Сергей Саакян выносит гитару, а Габбас — хромку. Музыканты поставили Мишу Кубрака перед собой и наперебой предлагают песни — на выбор слушателей. Шумно, весело! Наконец Миша запевает сильным густым баритоном:

Взяв бы я бандуру

Та й заграв, що знав,

Через ту бандуру

Бандуристом став…

Потом все вместе спели: «По диким степям Забайкалья», «Сулико», «Броня крепка», шепотом — озорную, и снова громкие песни, а к вечеру собрались у костра обменяться новостями, поанекдотничать, послушать трепотню Фархутдина. Одна новость была очень интересной. Валентин, оказывается, дозвонился в Тышляр, куда вроде бы приехали искать новую нефть геологи. Среди них несомненно должна быть Валя…

— Да откуда ты взял? — посомневались буровики.

Валентин кидает в костер хворост, мешает поварешкой суп.

— Чую я, робя! Эх, съездить бы на Тышлярскую площадь. Валя там! Я ее сегодня во сне видал…