Твердь небесная - [308]

– Богу душу отдал купец этот… – проговорил Мартимьян и, поискав глазами по углам, перекрестился.

Как ни был готов Александр Иосифович к такой новости, но, услыхав ее подтверждение, потерялся. На мгновение, впрочем. Выслушав подробности, он спросил, где теперь покойный.

– Кажется, в Мясницком полицейском доме у Хитровки. В часовне, – ответил Мартимьян. – Теперь ведь не разберешь ничего, куда что…

Александр Иосифович подумал, что надо будет как-то отправить несчастного Рвотова сродникам, когда страсти в Москве поулягутся. Все-таки он купцу кое-чем обязан!

– Ну, хорошо, – перешел Александр Иосифович к делу, – вы, наверное, не забыли, что в прошлом году в вашем доме на собрании тайного общества присутствовали три молодые особы? Вы, помнится, были очень обеспокоены их появлением у вас.

Мартимьян утвердительно кивнул головой.

– Так вот, – продолжал Александр Иосифович, – для двух из них тот визит оказался, к счастью, всего лишь случайным развлечением. А третья с тех пор так и втянулась в эту противозаконную деятельность. Как ее звали-то… забыл… дочкина одноклассница по гимназии… Лиза?.. Да, Елизавета вроде бы…

Ответом ему был опять же утвердительный кивок.

– У меня к вам следующая просьба: помогите мне разыскать эту мадемуазель. Это мне крайне важно в связи с нашими с вами совместными обстоятельствами, – веско добавил Александр Иосифович. – Вы понимаете, о чем я говорю.

По совести сказать, Мартимьян не понял, о каких совместных их обстоятельствах идет речь, но уточнять не стал, ибо знал, что собеседник непременно приведет, если потребуется, соответствующие обстоятельства. Так не все ли равно…

– Так разыскать… – замялся Мартимьян, – оно ж вам сподручнее поди… Дочка-то нетто не знает?..

– Я с дочкой теперь в связи не состою… – тоже не без усилия ответил Александр Иосифович. – Она сама по себе. И потом, если бы была возможность как-то иначе найти эту… одноклассницу… – раздраженно произнес он, – я бы, поверьте, не стал вас беспокоить.

– Да я ничего… я это так… – принялся оправдываться Мартимьян. – Тут вот какое… обстоятельство, – старательно выговорил он словцо Александра Иосифовича, – другая-то подруга вашей дочки… Елена… она теперь невестка мне… Супружница братца моего Димитрия. Знаете? нет?

– Слышал, – на всякий случай соврал Александр Иосифович, борясь с чувствами: как бы ему не выдать чем удивления!

– Так эта третья… одноклассница, что вы спрашиваете, к нам заходила давеча… ну, с подружкой, значит, повидаться в смысле…

У Александра Иосифовича в голове уже лихорадочно прокручивались неожиданные новости, непредвиденные события, открывшиеся случайности и варианты их наилучшего использования или осуществления.

Они договорились, что Мартимьян, едва возвратится, немедленно узнает у невестки, как разыскать ее подругу Лизу, и сегодня же пошлет Александру Иосифовичу в Большую Московскую записку с человеком.

По мнению Александра Иосифовича, Лена не могла знать, где живет Лиза: у них же – социалистов – все законспирировано! они всё тщательно скрывают! Поэтому он научил Мартимьяна сказать невестке, будто ее подругу разыскивает купец из Сибири, у которого она в последнее время служила в учительницах, – он-де следом за ней приехал по делам в Москву и желает дополнительно Лизу отблагодарить за выдающиеся успехи, выказанные бывшею ее подопечной. Что-то в таком духе. Александр Иосифович полагал, что в итоге Лена как-то поспособствует найти подругу. Но вечером он получил от Мартимьяна записку, содержащую сведения, превосходящие самые оптимистичные его ожидания, – там был указан самый адрес, где теперь жила Лиза! Она снова, как и до отъезда в Сибирь, поселилась у Хаи Гиндиной. Но дело в том, что Хая-то с нынешнего лета числилась слушательницей женских курсов и вполне легально квартировала на Остоженке. Более того, она не избегала принимать у себя гостей, подчеркивая, таким образом, открытость своего существования. Поэтому, как только Лиза устроилась у Хаи, она немедленно сообщила Лене свой адрес.

На другой день ранним утром Александр Иосифович был у Зачатьевского монастыря. Он подгадал пораньше, чтобы не упустить Лизу. Подумал: лучше разбудить девушку, как бы ни было это невежливо, нежели вовсе прозевать ее и явиться, когда она уже отправится грудью прокладывать дорогу в царство свободы.

Лиза жила в доме, смотрящем окнами прямо на монастырскую стену. Весь дом спал беспробудным сном. Не открывали Александру Иосифовичу очень долго. Наконец к двери пришаркала какая-то старуха – может быть, владелица, – она сглуху все переспрашивала: как? как? как? – будто ворона каркала. Насилу сообразив, что спрашивают жильцов, она размеренно ушаркала восвояси. Через некоторое время, судя по относительно бодрой и легкой поступи, к двери подошел кто-то более молодой и восприимчивый. Александр Иосифович объяснил через створку, что он сибирский знакомый Елизаветы, которая, по его сведениям, должна здесь жить. Лизину фамилию он называть на всякий случай не стал – приобретенный революционный опыт подсказал Александру Иосифовичу, что в его же интересах этого делать при данных обстоятельствах не следует.