Твари в пути - [5]

Сахид Альири ответил очередным взрывом смеха, столь же циничного, как подаяние слепому нищему, брошенное в пяти футах от него. Как же отвратителен бывает смех…

— О, испытания богов, — донеслось до Ильдиара, — этот дар, ниспосланный простым смертным, чтобы, не приведите Ветра, жизнь на мгновение не показалась им прекрасным садом… Больше других мне нравится чума. Или проказа. Слыхал о подобном испытании? Запасись смирением, расставаясь со своими гниющими пальцами, носом, истлевающими кусками еще вчера здоровой плоти. Пусть презренный всеми и ненавидящий самого себя урод расскажет тебе о своем смирении. А ты ему поведаешь об испытаниях… А что же насчет меня, о святой паладин Хранна? Что твои боги уготовили мне?

— Упасть с дюны и сломать себе шею.

— Ха-ха-ха… Сэр-рыцарь изволит шутить. А мне уже казалось, что на сегодня это исключительно моя роль. Таким ты мне нравишься больше!

— Я не собираюсь тебе нравиться, мразь, — прорычал Ильдиар, спотыкаясь на каждом шагу, но продолжая идти вперед.

Сахид Альири шел следом. И ни на мгновение не прекращал издевательств над своим пленником:

— Ай-ай-ай. Обида прорастает в тебе стремительнее бобового пажитника под благодатными дождями Келери. Благородная кровь, горделивая и уязвленная. Ничего, нам с тобой не танец дервишей водить. Вот доберемся до Ан-Хара, я выручу за тебя нужную мне сумму, и разлетимся в разные стороны, точно вольные птицы-каменки. Впрочем, вольная птичка будет только одна. Вторая-то навсегда сядет в клетку. Ха-ха.

— А не боишься, что я отыщу тебя после? — с ненавистью бросил через плечо паладин.

— Ты знал, что дюны путешествуют, Ильдиар де Нот? — не замедлил с ответом асар. — Да, это так, можешь мне поверить. Они двигаются медленно-медленно, точно дряхлые старухи, изменяя свое местоположение из-за ветров. Среди асаров есть поговорка: «Только стремительные длани ветра ведают пути дюн». Это значит, что никто не знает, куда заведет его дорога. Но в случае нашей… хм… компании, описанный тобой исход маловероятен. Определенный риск всегда есть, но, как тебе ответит любой ловец удачи в Ан-Харе, кто не рискует, тот не выуживает из песка золото. Я мог бы просто убить тебя здесь, но тогда я остался бы лишь при том бакшише, что мне дали в Гортене, а если я сумею выгодно тебя продать, мое достояние практически удвоится. Есть ради чего рисковать, а?

В этот миг будто бы солнце добралось, наконец, до самой сердцевины головы пленника. Он встал и покачнулся, как от удара. Сердце, которое и без того билось на последнем издыхании, этот маленький, изнывающий от жары и усталости багровый зверек, вздрогнуло и на какой-то миг затихло, как бы прислушиваясь.

— В Гортене? — Ильдиар обернулся к своему тюремщику. — Кто в Гортене заплатил за мои мучения?

— Хм… Будь у меня столько врагов, сколько у тебя, паладин, я бы годами строил им планы мести и, убивая по одному в день, даже спустя десять лет нашел бы, чем себя занять. Хвала Небесному Граду, я не на твоем месте. Да. Пока мне еще хватает своих врагов.

— И все же, кто тебя нанял?

— Ну, ты же умный человек, паладин, и понимаешь, что такие люди не станут лично вести подобные разговоры… Скажу лишь одно: мне заплатили за твою смерть. Так что можешь оценить, насколько тебе повезло.

— Очередная заноза милосердия?

— Заноза милосердия, паладин! Ты начинаешь понимать! Они дали много, но не настолько много, чтобы лишить меня желания заработать еще больше.

— Ты бесчестная скотина и негодяй, Сахид.

— Да, ты уже говорил мне об этом…

Солнце поднялось высоко, сделав дальнейший путь среди дюн и барханов совершенно невыносимым. Очередная гряда напоминала титанического верблюда с сотней огромных, обдуваемых ветром горбов, подогнувшего ноги и припавшего к земле. Даже Сахид Альири начал уставать, а о его пленнике и говорить не приходилось — паладин держался на ногах одной лишь истерзанной до кровавых волдырей и высохшей по самые жилы, медленно тлеющей силой воли. Песчаный поземок, поднявшийся с самого утра, даже не думал стихать и, по всей видимости, именно он послужил причиной тому, что столь опытный пустынный житель, каким всю жизнь считал себя Сахид Альири, сбился с пути. Они должны были выйти к оазису еще пару часов назад, но заветную землю все так же невозможно было разглядеть на горизонте. Как, впрочем, и сам горизонт из-за тучи песчаной пыли. Он сделал большую ошибку, не объявив привал на рассвете. Что ж, самое время припомнить слова одного мудреца: «Идущий, чтобы победить, также должен стойко и не страшась признавать свои неудачи на этом пути. Даже если бывает мучительно горько от своей собственной глупости…»

— Стой! Дальше не пойдем.

Сахид Альири присел на вершине бархана, скинув с плеч здоровенный тюк, собранный из их дорожных мешков. Его спутник без сил упал рядом, уткнув голову в раскаленный песок. Но так лежать было просто невыносимо, и Ильдиар кое-как сел, скрючившись, словно высохший кустарник.

— Неужели тропа сегодня ускользает от тебя? — В усталом голосе пленника послышалось нескрываемое злорадство — так мог бы говорить смертельно раненый в драке за флягу с водой человек, глядя как победитель с горечью вытряхивает из прохудившегося сосуда жалкие капли. — Очень надеюсь, что ты ее окончательно потерял, и вскоре я посмеюсь над тем, как наши тела заметает песок.