ТВари - [23]

Он не девственник, в конце-концов он был женат и у него есть дочь.

Но так говорить, но так гладить… Так никто и никогда не гладил его.

Зарайский не предполагал, что у женщины может быть такая легкая, такая ласковая рука. Ручка. Нежная золотая ручка.

И, заколдованный Розочкой, Зарайский как под гипнозом поехал за ней.

А у Розы уже все было продумано, и номер снят в отеле «Кемпински», и шампанское уже охлаждалось в спальне.

Можно ли поверить? Он… Он даже про модели своих паровозиков позабыл и вспомнил про них только на следующий день. Можно ли было такое представить раньше? С Наташей Бронштейн у него такого ни разу не было.

И когда уже наутро Розочка предложила поехать к ней на дачу… После всего того, что они делали с ней вчерашний вечер и всю ночь, после этого он не раздумывая — зачем, куда — сразу согласился на все ее условия. На дачу так на дачу, лишь бы с ней — лишь бы с Розочкой.

Теперь, катая туда-сюда игрушечный паровозик, Зарайский думал, где и как он может вычислить Розочку. Кто подарил ему ее? Кто?

* * *

Натаха Кораблева была девушкой грубоватой. Джон ее не очень высоко ценил — под крутого и разборчивого клиента такую не шибко-то и подложишь.

На пять с плюсом в Натахе были только ее глупость и жадность, без которых Джону вряд ли удалось бы подписать ее на эту авантюру, с проектом «дача-шоу». Потому что была в Натахе бесконечная тупая готовность пойти на все тяжкие ради той ее цели, что гвоздем застряла в ее глупой голове.

На этом Джон и играл, когда подбирал кадры для своего нового проекта.

Дача-поддача, балагурил его подельник Борис. Дача — это в смысле где дают.

А поддача — это где поддают, в смысле — выпивают.

Дааа… Нет в официальном телевидении духа здорового авантюризма и разврата. А то бы пошел Джон к главному продюсеру и предложил бы идею: давайте снимать такое шоу, и ведущую к нему найдем из очень-очень известных. Причем специально для контраста в ведущие пригласим внешне целомудренную. Этакую актрису с имиджем верной жены.

Что? Думаете, слабо раскрутить очень-очень известную актрису с имиджем целки-недотроги, чтобы подписать ее на роль ведущей в бордель-шоу? Были б деньги.

Архимед говорил: дайте мне точку опоры, и я переверну весь мир. Дайте Джону миллион миллионов, и он перевернет все телевизионное и около телевизионное пространство.

Но миллиона миллионов Джону никто пока не предлагает. Есть у него мысль, что спонсоры под его идею найдутся… По мере того как он станет снимать свое подпольное андерграунд, свою подзадачу. И спонсоры появятся, и покупатели. Может, он и в Лос Анджелес еще это дело продаст.

Ведь нашлись же на Западе покупатели на наше русское дерьмо, на это шоу «Простейшие организмы под микроскопом», где пятеро пацанов три месяца сидели с пятью девчатами в квартире под телекамерами. Ругались матом, без конца переодевались, жрали, пили пиво и сношались.

Но пока надо было заниматься рутиной. А из четырех его девиц настоящая профессионалка пока — одна лишь Роза.

* * *

– Слушай, Натали, а где эта твоя подруга Агата, с которой я тогда на телевидении зацепился? — спросил Натаху Джон, когда все они собрались-таки на даче у Бориса в Переделкино.

– Агашка, что ли? — переспросила Натаха. — Она с квартиры съехала.

– А кафе, в котором она работала, помнишь?

– Я звонила туда, она уволилась.

– А что, на мобильный не могла позвонить? — настоятельно интересовался Джон.

– Я Агашку сама хотела достать, я ей фильмы оставляла, звонила ей, но она вроде как симкарту поменяла…

– Круто, — заметил Джон, в упор глядя на Наташку. — Всю жизнь поменяла, хату, работу, телефон… Так не бывает.

– Бывает, — возразила Натаха и задумалась.

Задумалась над словами Джона о том, что можно все поменять в своей жизни. Ведь в сущности именно в этом и есть ее, Натахи, мечта.

Она как раз и хочет поменять и работу, и хату, и все остальное.

Работа — какая у нее работа? Сидеть в вонючем ларьке на «Войковской», в ларьке, где даже нет туалета, где ей платят гроши, вынуждая заниматься мелким мошенничеством, обсчитывая покупателей и в торговые дни подменяя ценники на особо ходовые товары себе на карман. А как страшно, как унизительно было, когда хозяин ларька Тофик один раз просек обман и просто избил, а потом изнасиловал. Разве это работа?

А съемная дыра, в которой они жили с Агашкой, однокомнатная живопырка в блочной пятиэтажке — разве это квартира?

Натаха не такая уж дикая и забитая дура, чтобы не понимать: можно ведь жить иначе. Иметь престижную работу где-нибудь в агентстве фотомоделей, иметь квартиру в тихом московском центре внутри Садового кольца.

Но все познается в сравнении. Вот ее школьные подружки Татка и Лелька, которые не уехали искать счастья в Москву, как Натаха, а остались в Ступино. Татка сразу после девятого класса забеременела да вышла за Кольку Петрова, родила, а там уже куда уедешь с мелким? А Лелька-задрыга — связалась с какими-то из района и под следствие угодила, шесть месяцев в тюряге отсидела, а когда вышла, стала пить да возле дороги встала и теперь обслуживает дальнобойщиков.

Когда Натаха в Ступино свое приезжает, обе — и Татка, и Лелька — так завидуют Натахе: в столице живешь, в отдельной квартире, работу имеешь… Так что все относительно.