Твари - [4]

— Мужчина, закурить есть!? — раздаётся ошеломительный рёв прямо в ухо.

Алексей дёргается, как от удара хлыстом, одеревеневшие мышцы отзываются болью, взгляд проясняется. От звона в ушах ломит виски, терпкий запах кислой псины щекочет носовые рецепторы, невыносимо хочется чихнуть. Алексей ищет взглядом источник рёва и вони — в двух шагах стоит пьяный бомж — метр пятьдесят с кепкой, распахнутый ватник бодряще дышит немытыми подмышками, щербатая пасть просительно сипит:

— Ну, есть курево-то?

— Н-нет, не балуюсь, — с трудом отвечает Алексей. Цепляясь дрожащими пальцами за спинку лавки, встаёт и, не оборачиваясь на странную женщину, уходит. Бомж разочарованно машет закопчённой ладонью, взгляд заплывших от беспрерывного запоя глаз мельком касается лица странной женщины. Опухшее лицо каменеет, на шее страшно выступают жилы, острый запах мочи усиливается. Женщина медленно идёт к торговому центру, огибает его и входит на огороженный участок получения товара. Асфальтированная дорога ведёт вниз, в обширный подвал, где расположился склад. Бомж послушно шагает на негнущихся ногах, шарканье стоптанных ботинок отражается от бетонных стен, заглушая шорох шагов женщины.

Алексей бредёт, не разбирая дороги. Мир плывёт перед глазами, изображение двоится и колышется, словно горячий воздух над пламенем. Звуки воспринимаются искажённо, то истончаясь до комариного писка, то вдруг превращаясь в оглушительный рёв. Внезапно сбоку наплывает громадная тень, слышен надсадный визг, острый запах горелой резины перебивает дыхание. Алексей кривится, руки суматошно секут воздух, словно отгоняя назойливых насекомых. Сквозь гул и непонятные шорохи доносятся возгласы:

— Да он уколотый!

— За… бали эти наркоманы, давить их надо!

— Дык посодют суки ментовские!

— А ну, прекратите выражаться!

Жёсткие пальцы сжимают запястья, руки заворачиваются за спину, предплечья пронзает острая боль. Взор проясняется, Алексей видит убегающий под ноги асфальт, мелькает двойная осевая, приближается бледная полоса бордюра. Сбоку топают до блеска начищенные полицейские краги, от снаряжения исходит запах новой кожи. На тротуаре хватка слабеет, Алексей выпрямляет спину, оглядывается. За спиной высится глыба полицейского «Тигра». Посередине проезжей части стоит грязно-оранжевый, как переспелый апельсин, самосвал. Тянется чёрный шлейф тормозного пути, на подножки сидит водитель, ладонь прижата к левой половине груди. Ярким пятном выделяется красно-белая туша «неотложки», двери нараспашку, будто крылья взлетающего жука. Врач тычет куском ваты в нос водителя, шприц вонзается острым жалом в предплечье, смертельная бледность покидает лицо шофёра. Оказав помощь сомлевшему от переживаний водителю, врач направляется к Николаю.

— Как себя чувствуете, мужчина? — нарочито бодрым голосом спрашивает врач.

— На букву «х», — хрипло отвечает Алексей.

Врачу на вид не более тридцати, он весел, энергичен и доброжелателен.

— А что ж улицу переходим в неположенном месте? Целый КАМАЗ не заметили!

— Доктор, проверьте кровь у гражданина на предмет наличия наркотических веществ, — перебивает его полицейский.

— Будет исполнено, генерал! Экспресс анализ займёт несколько секунд!

На капоте полицейской машины появляется невзрачный чемоданчик с блестящими защёлками. Крышка откидывается, врач жестом фокусника извлекает стальной цилиндрик размером с авторучку.

— Ваш безымянный палец, сударь! — насмешливо произносит врач и тотчас Алексей ощущает болезненный укол в подушечку среднего пальца. Металлический цилиндрик утыкается острым клювом в отверстие на лицевой панели ультрабука, на экране появляется надпись: «Идёт анализ»! Через несколько секунд бегущий пунктир на полоске под надписью сливается в сплошную линию, появляется новая надпись — «Анализ завершён», открывается меню с какими-то цифрами.

— Да нет, все чисто! — удивлённо произносит врач, всматриваясь в экран. — А поведение соответствует. Ну-ка!

Он внимательно смотрит в глаза Николаю, вглядывается в глаза, проверяет пульс.

— Головная боль, тошнота, слабость есть?

— Да, очень плохо себя чувствую, — отвечает Алексей.

— Такое впечатление, что у вас тепловой удар, — задумчиво произносит врач. — Но откуда сейчас тепловой удар? По голове не били?

— Нет.

Пальцы врача быстро ощупывают макушку, касаются затылка и лобной части.

— Да, ничего… не знаю, господин полицейский, что с этим человеком! Следов алкоголя и наркотиков не обнаружено, возможен сердечный припадок, но это в клинику на осмотр к специалисту. Мне здесь больше делать нечего, до свидания!

Врач уходит, «неотложка» срывается с места, КАМАЗ бодро ревёт мотором следом.

— Ну, раз вам стало плохо… ладно, идите, гражданин, домой, и обратитесь к врачу.

Полицейский легонько подталкивает, Алексей послушно бредёт прочь. Возвращаться на съёмную квартиру не хотелось, не было сил видеть и слышать мерзкую старуху хозяйку. Словно лунатик входит в здание вокзала, покупает билет на электричку и через пятнадцать минут оказывается на дерматиновом сиденье вагона. Лязгают раздвижные двери, напоминая ненавистное метро, поезд трогается.

Странная слабость не отпустила и дома. Любой звук раздражал, даже тиканье часов выводило из себя, хотелось сорвать «тикалку» и запустить в окно. Однако мозг работал. Хоть и с трудом, но мыслительные процессы шли. Алексей понимал, что в таком состоянии лучше избегать любых контактов с людьми. Особенно близкими. Вытащил из чулана старую скрипучую раскладушку, набросил на плечи одеяло и отправился на чердак. Там, в пыльной тишине стало легче. Звуки улицы доносились приглушённо, воркование голубей не царапало нервы и скрежет пружин раскладушки уже не казался хрустом ломаемых костей. Прохладный сумрак окутал Алексея, словно наплывающий от реки туман, усталость навалилась, будто снеговая лавина, отяжелевшие веки сомкнулись ….