Твари - [2]

…. отслужив в далеком Забайкалье пограничную службу, Алексей вернулся в родной дом — покрытую трещинами хрущевку на окраине райцентра. До старого кладбища десять шагов, поодаль темнеют ряды гаражного кооператива. За годы, проведенные в беготне по лесистым холмам за нарушителями границы Родины, старшая сестра вышла замуж, развелась и родила, опять вышла замуж и родила — ну, и развелась… у некоторых это входит в привычку. Маломерная «трешка» наполнилась криками, всевозможными причиндалами для больших и маленьких детей, коридор перегородила громадная синяя коляска, больше похожая на бронетранспортер будущего, чем на средство перевозки ребёнка. Родители по прежнему трудились в муниципальном предприятии «Водоканал», получая по здешним меркам неплохую зарплату и даже премии за счет регулярного повышения тарифов на воду. Алексей знал, что устроиться в «Водоканал» труда не составит, предки похлопочут. Но не хотелось ему, что-то останавливало. Нет, все нормально, соцгарантии, трудовая книжка, гарантированное поступление в техникум для приобретения полноценной гражданской профессии, потом жениться, ведь раньше-то не удалось — вернее, не совсем, — жена была, но хватило её только на пять лет с хвостиком. Надоела тайга, горы, служебные квартиры и дрянная мебель — хорошую нет смысла покупать, все равно разобьёшь в переездах. Махнула рукой, забрала сына и укатила домой к родителям. Алексей исправно платил алименты десять лет, затем пришло письмо от «бывшей», в котором сухим канцелярским языком сообщалось, что такая-то вышла замуж, ребёнок усыновлён и в капитанских алиментах не нуждается. Алексей Волков понял, что он один и никому не нужен. Новое назначение на самую дальнюю заставу пришлось весьма кстати — какая-никакая смена обстановки, хотя и раньше менял одну глухомань на другую. Зато служба не потекла, а полетела — за отдалённость, высокогорье и арктические морозы с октября по апрель служба государева считалась день за два.

Ему «стукнуло» только тридцать пять, а выслуги набрал, как седой полковник из «арбатского» военного округа. Кадровик намекнул, что пора на отдых, так как повышение все равно не светит, а скакать по горным склонам уже староват. Вернулся домой с майорскими погонами на плечах и полупустым чемоданом. Радость возвращения в родные стены быстро истаяла, «дым отечества» уже не казался сладким и приятным. Из всех возможных вакансий подходила только должность вахтера в школе. Той самой, которую когда-то закончил сам. Дома сидеть не хотелось, с утра уходил бродить по знакомым местам. Весна заканчивалась, днём уже достаточно тепло и только ночью предрассветный холод напоминал, что зима была совсем недавно, лето быстро пройдёт и осень не за горами. Алексей в детстве часто забирался на крышу пятиэтажки по пожарной лестнице и смотрел с высоты на старое кладбище, что таилось в берёзовой роще сразу за конторой водоканала. Весной и осенью сквозь голые прутья ветвей неухоженные могилы вздымали к серому небу покосившиеся кресты, грозили шипами кованых оград, стынущие в безмолвии памятники, словно стражники, наблюдали за суетящимися людьми …. Ну, так казалось маленькому Леше. Зимой кладбище засыпало под толстым одеялом снега, летом пряталось от солнца под кронами берёз. Повзрослевший и огрубевший на трудной службе Алексей стеснялся лазить по пожарной лестнице среди бела дня. Раздобыл ключ от крышки чердака и забирался на крышу прямо из подъезда. Поминальная неделя прошла, на старом погосте, словно веснушки на лице, появились чистенькие, очищенные от опавшей листвы и сучьев, могилы. Отмытые стиральным порошком памятники утратили пыльную серость, лёгкий ветерок нёс запахи краски и растворителя, выкрашенные серебрянкой ограды издалека казались комками паутины. И все-таки Алексей чувствовал, что за внешней безмятежностью скрывается что-то тревожное, угрожающее. Он не мог это объяснить, некому было сказать, да и не поверит никто. В дурку посоветуют обратиться. Кладбище со всех сторон окружено домами, новостройками, земля вздрагивает от ударов пневмомолотов, которые вколачивают огромные сваи, словно кованые гвозди. Живые все ближе подбираются к жилищу мёртвых, окружая его со всех сторон бастионами многоквартирных домов, частоколом свай и редутами гаражей.

Алексей маялся около двух недель. Разругавшись с родителями, которые хотели устроить его слесарем водоканала и, одурев от постоянного рёва и криков малолетнего племянника, собрал нехитрые пожитки и уехал в областной центр «искать счастья». Покорять белокаменную и безразмерную, как большинство неустроенных, он не собирался. Не любил Москву. Однако устроить жизнь пусть не в столице, но все-таки большом городе оказалось непросто. Если дома можно было найти работу по протекции хотя бы слесарем, то здесь даже дворником не брали — неприхотливые во всех смыслах азиаты были вне конкуренции. Какими-то особыми трудовыми навыками Алексей не обладал, военный институт плюс опыт службы — все! С такими данными только в полицию идти или ЧОП, но охрана или ментовская работа категорически не привлекала Николая. То есть полиция, конечно, необходима, но … но каждому своё. Вот так! Намыкавшись по вокзальным лавкам и чердакам, устроился грузчиком на рынок. Через неделю получил зарплату, набил смуглую толстую морду торговцу, потому что получил втрое меньше, чем рассчитывал. Чудом спасся от разъярённой толпы родственников и земляков торгаша, после чего продолжил городское жилье на чердаке. Сгорая от жажды мщения, на рассвете пробрался на рынок, обновил гардероб, поправил финансовое положение до расчётного, а затем поджёг торговый павильон бывшего работодателя. Огонь шустро перекинулся на другие лавки и к половине седьмого утра пылал целый торговый ряд. Позднее Алексей узнал, что в огне погибло несколько торгашей, они ночевали в целях экономии на тюках с китайским тряпьём. Угрызений совести Алексей не испытал — мордастых «братьёв» из бедного зарубежья он, мягко говоря, не уважал.