Турнир - [9]

"Любить не полюбят, но и до смерти не убьют".

А между тем, Габи действительно была невероятно умна. Все схватывала на лету. Любому делу училась легко и быстро, усваивая любые знания, как что-то само собой разумеющееся. Соображала стремительно и видела в людях и вещах многое из того, на что другие не обращают внимание или попросту не способны увидеть. И, тем не менее, главным для нее было оставаться в тени, не демонстрируя своих знаний и способностей, и, значит, не наживая себе новых врагов. Ей и старых хватало за глаза и за уши.

Поэтому в школе, - а семилетка была обязательна для всех граждан империи, - она училась, как все хорошие, но недалекие девочки: не плохо, но и не отлично, демонстрируя ровно то, чего от нее могли ожидать. Прилежная и усидчивая, не пустышка, но и умом не блещет. Этот образ нравился всем: и одноклассникам, и учителям, и домочадцам. А между тем, школьная программа оказалась для Габи настолько простой, что, если бы не библиотека, находившаяся в том же здании, ей пришлось бы совсем туго. К счастью, незадолго до ее поступления в первый класс, школа, в которой училась Габи, получила щедрое пожертвование - книжное собрание какого-то богатого купца из Поймы. Книг было много, и большинство из них так и стояли на полках с неразрезанными страницами. Похоже, Габи была первым, а зачастую и единственным человеком, который их прочитал. Впрочем, с книгами все тоже обстояло отнюдь непросто. Любовь к чтению добродетелью в их кругу не считалась, так что книги приходилось прятать от чужих глаз или маскировать под что-то более приемлемое и уж точно, что ожидаемое. Ведь нет ничего предосудительного в том, что девочка-подросток читает слезливый роман про возвышенную "рыцарскую" любовь. Однако на самом деле читала-то Габи вовсе не романы, а книги по истории, математике и натурфилософии, а это уже тянуло на большие неприятности.

Тоже самое случилось и с ее Даром. Сила проснулась в ней очень рано, гораздо раньше, чем у большинства других колдунов и волшебников. Однако в девять лет она уже твердо знала, что есть вещи, о которых не следует никому никогда рассказывать. О том, что она обладает Даром земли, Габи догадалась сама. В ее руках оживали даже завядшие цветы, лучше прорастала рассада, а на ее грядках крошечного огорода, устроенного на заднем дворе, созревала самая крупная и сладкая морковь в округе. Но Дар этот был настолько слабым, что окружающие ничего "крамольного" за ней не замечали, считая, что у Габи просто легкая рука, и "вообще она заботливая и старательная девочка". Прочтя затем несколько довольно хороших, хотя и популярных книг, рассказывающих о магии и трактующих различные ее проявления, Габи убедилась, что интуиция ее не обманула. Ее магическая сила была, и в самом деле, незначительна. Она с трудом могла определить состав грунта на глубину десяти-пятнадцати сантиметров под подошвами ботинок. Чувствовала в почве влагу, но только если речь шла о поверхностном слое. А чтобы заставить плодоносить старую выродившуюся яблоню, ей пришлось работать с деревом едва ли не всю весну. Сейчас на этой яблоне росли чудесные сладкие яблоки - большие, желто-красные и невероятно ароматные, - но на целый сад сил Габи явно не хватило бы. И все-таки у нее - в отличие от абсолютного большинства жителей Поймы, - имелся Дар, о котором, впрочем, не стоило говорить вслух.

Увы, ее настоящую цену определяли не ум и не Дар, а социальный статус и внешность. Она была сиротой, выросшей в чужом доме из жалости. У нее не было приданного, и она была слишком высокой для девушки и в добавок не блистала особой красотой. Во всяком случае, по мнению окружающих ее людей, Габи недоставало женственности и миловидности, под которыми понимались размер груди, ширина бедер и мелкость черт. Это не значит, что ее никто не хотел. Хотели, разумеется. Отчего не хотеть? Но вот жениться на ней никто бы не стал. Кроме разве что вдовцов с большим выводком прижитых с другой женщиной детей или стариков, для которых она при любом раскладе являлась "лакомым кусочком". Эти уже начинали к ней всерьез присматриваться, пускали слюни и делали недвусмысленные намеки. Но, если так, - если или замуж за немолодого вдовца, или судьба наложницы при "добром" хозяине, - то уж лучше Тристан Мишильер с его более, чем странным, но сулившим хоть какие-то перспективы предложением.

Интуиция подсказывала, что колдун ей не то, чтобы уж вовсе беззастенчиво врет, но наверняка многого недоговаривает. Однако он предлагал шанс попытаться переиграть судьбу, а это дорого стоило. В конце концов, кто не рискует, тот не пьет шампанского! Это была одна из тех житейских мудростей, бытовавших в Пойме, которую очень любили повторять знакомые Габи мужчины, но которую ни один из них даже не пробовал претворить в жизнь. Они - все как один - были трусоваты, когда дело касалось настоящего выбора, и робели перед "непостижимыми" сложностями жизни, а она - нет. Поэтому Габи действительно решилась принять предложение тана Мишильера, и оттого пришла к месту встречи у кондитерской на углу ровно в десять, минута в минуту.