Турнир - [66]
Например, рядом с мыслью о неизбежности происходящих событий гарцует какой-то бред о том, что Саске одинаково к лицу красный и фиолетовый.
Синяки и кровь.
– Наруто, я буду держать твои руки. Обопрись.
Делаю, как приказано, и чувствую спиной грудь Итачи – он встал позади стола. И как только умудряется руководить нами в такой момент? Нами, ничего не соображающими идиотами, одуревшими от боли. Я – от физической. Саске – от душевной.
– Дыши в такт со мной. Давай. Вдох.
Пытаясь выскоблить контроль над телом из спайки болевого клубка, я постепенно настраиваюсь, улавливаю такт, погружаюсь в ритм. Медленный, глубокий вдох. Сдержанный выдох. Всё просто.
Только Итачи дрожит и мне кажется, что дыхательная гимнастика одинаково необходима нам обоим.
Бледное лицо Саске очень мешает сосредоточиться. Его испуг я чувствую тяжелым камнем, не менее реальным, чем стол, на который Итачи меня затащил.
Душит. Его просто выворачивает наизнанку от одной только мысли, что придется резать без всяких обезболивающих, анестезий, когда я нахожусь в сознании и способен прочувствовать это во всех, так сказать, красках.
– Саске, слушай сюда, – удивительно приказной тон у старшего, между прочим… властный, строгий. Он ведь не сломался под таким страшным гнетом. Так что мне, если проиграю, будет позор и вечный стыд. – Роза находится рядом с соединением мышц, расположена вдоль, прямо внизу, чтобы не царапать и не мешать дыханию. Слушай меня внимательно, ты, черт!
– Итачи, я слушаю, – белыми губами вышептывает Саске.
– Надо сделать разрез по шраму, прямо по шву, но короче. Ниже. Только один. Ты понял? Если рука будет дрожать и соскользнет – повредишь важное. Дошло?
Другими словами, он может меня убить? Одно неверное движение…
Я слышу, как Саске делает резкий глубокий вдох. Еще, еще один… урывками. Нам всем определенно необходима дыхательная гимнастика.
– Саске, время идет! Ее еще нужно достать, уже прошло больше двух минут!
Руки Итачи дрожат, но он способен направлять всех и каждого – под жестким руководством Саске задирает мою футболку, я прижимаю ее подбородком, Итачи снимает корсет. Мы действуем очень быстро и слаженно, несмотря на чертовы эмоции, мешающие процессу.
Пока Саске подбирает инструмент, Итачи сует футболку мне в рот.
– Кусай.
Вряд ли это поможет, но я уже привык его слушаться.
Не знаю, не вижу, как и когда Учиха взял острое – я просто не могу собрать рассеянное внимание в кучу. Боль ужасная. Хотя, бывало и хуже.
– Ты готов? – безжалостным, не терпящим неподчинения тоном спрашивает Итачи. У нас обоих.
Я киваю.
– Да, – выдыхает Саске. И, наконец, смотрит мне в глаза.
О.
Вот оно. Вот как выглядит безумие, мешающее нам собрать осколки мира в правильном порядке.
Это чудовище каждый раз убивает в Саске едва-едва окрепшую веру, а во мне – желание идти трудным путем.
Оно погребает под собой разум, мысли, все главные составляющие его многогранной личности. Вот кого нам обоим жизненно важно победить.
А это, между прочим, шанс.
Саске прижимается к моей щеке своей, пряча взгляд, а с ним и всё, что творится под непрошибаемой оболочкой. И мне становится так спокойно от этого простого жеста – он же рядом, он напуган не меньше моего, но вместе мы справимся.
Только вместе.
Да и вообще, из нас троих у Саске самые ловкие руки.
Режущая, огненная боль заставляет мои мысли спутаться и куда-то качнуться, как нелепых котят в корзинке, едва-едва перебирающих лапами. Резь приходит в виде вспышки, короткой, но такой яркой, что все чувства разом оказываются ослеплены.
Чувствую, что бестолково дергаюсь, но Итачи держит крепко. Чувствую, что челюсть свело от напряжения, но, кажется, не издаю ни звука. На живот льется теплое – от этого факта особенно жутко, а смотреть нельзя. Не сейчас.
Самое главное, что Император всё сделал правильно.
– Успокойся. Пожалуйста, успокойся. Все будет хорошо. Это скоро закончится, слышишь? – я цепляюсь за голос Итачи всеми крючками и защелками, всем, чем только можно зацепиться за звук. – Потерпи еще чуть-чуть. И, пожалуйста, дыши. Да-да, вот так… вдох. Молодец. Саске… зажми, чтобы кровь текла не так сильно. Теперь дальше – Розу надо подцепить за узкий край. Она крепится изнутри – ткань надо срезать, когда найдешь. Быстро, одним движением. Ты понял?
И снова, холодное, нестерпимо холодное «да».
Дальше реальность обваливается на меня страшными вспышками боли. Пальцы в открытой ране. Тело сводит судорогой от малейшего движения, но, боже, как же мне невероятно повезло, что Учиха – самый ловкий выродок на свете.
Где-то среди этого кошмара однажды возникает голос. Голос человека, который пытается спасти нас обоих.
– Да, край должен быть раскрыт. Выдергивай!
Это как занозу достать, получается? Глубоковато, конечно, но у меня на груди даже след от нее имеется.
Что происходит…
Зря я разлепляю глаза и опускаю взгляд. Зря. Но чтобы в таком состоянии оценить красивые разводы на бледной руке – надо быть идиотом в высшей степени. Вот есть вторая, есть третья, четвертая, по списку, а у меня высшая степень идиотизма. Диплом выдан самой природой.
Один рывок. И без того размытое сознание мутнеет, покрывается звездочками и пятнами. Меня опять утягивает в водоворот какой-то чуши и страха – вперемешку, а Тишине нет до этого никакого дела.
— Ты ещё пожалеешь, ублюдок! Я напишу о тебе слэш-фанфик и распространю так, что тобой всё пидоры в универе заинтересуются! — заорала Дашка, размазывая тушь по щекам. — Ну, напиши, — фыркнул я, ещё не догадываясь, к какой катастрофе это может привести. — Вряд ли ты обладаешь таким писательским талантом, дура. Типун бы мне на язык, а ещё лучше — в бетонный блок его или под пресс, ей-богу…
Прошло два года с тех пор, как нашумевшее мероприятие объединило двух непримиримых врагов. И все бы хорошо, но нашелся человек, который посчитал, что имеет право втянуть иллюзионистов в жестокую и опасную игру, где основная ставка - жизнь. Хотите знать, что из этого выйдет?.. Билеты приобретайте в кассе. И не забудьте захватить попкорн!
Два студента-друга по дороге из ночного клуба домой случайно попадают в аварию. Очнувшись, обнаруживают, что находятся не в больнице, а в тюрьме Её Императорского Величества.Парням приходится очень нелегко. Мало того что их считают шпионами короля Северных Земель и готовят к смертной казни, так ещё в них влюбляются фрейлины императрицы.Друзья ставят перед собой цель: выбраться из этого мира и как можно скорее. Но не всё так просто, как может показаться на первый взгляд...
Карла всегда являлась для одноклассников предметом розыгрышей и издевательств. Обучаясь в университете родного города, она продолжала терпеть насмешки. Девушка мирилась со всем, что выпадало на её долю. Во время крутой вечеринки, куда пригласили Карлу, пьяная компания студентов, изнасиловав её, решили, что убили. Испугавшись наказания, они решают избавиться от тела, затеяв опасную игру. Сможет ли Карла отомстить? Выйдет она победителем? Запутавшись, не потеряет остатки человечности?
Русская боярыня воспитанная в монастыре, приезжая домой попадает в водоворот политических интриг от которых приходится бежать. Ее преследуют очень навязчивый ухажер, наследный принц Франции. Но боярыня молода и упряма, поэтому несносному кавалеру придется хорошо " побегать" что бы добиться расположения девицы.
Однажды мир простой девочки резко изменился. В девять лет она узнала что сказка которую ей читают каждую ночь более чем реальна и она очень скоро станет там новым персонажем .Её ждут приключения, опасности и различные испытания. А как она будет выбираться из этих передряг вы прочтете на страницах моей книги. И поверьте мне, скучно вам точно не будет.
Небольшой, в смысле, очень маленький роман, с прологом и эпилогом.О чем он? О девушке Неждане, и о том, что если тебя пригласили на встречу Нового Года в роскошный загородный особняк, это совершенно не значить, что туда тебе и дорога.Очень легкая сказка, для тех кто верит в чудо и Магию Новогодней Ночи.
Восток, своей очаровательной медлительностью и бьющей через край энергией, этот жаркий и пряный котел, где смешались сотни народов и культур, корнями врос в мое сердце и душу. А что такое поэзия, как не отпечаток смертной души? Поэзия – это всегда правда, глубоко личная и глубоко печальная, а иногда – радостная, как сама жизнь.