Турксиб - [2]
Земля трескается. На земле ничего не растет, кроме колючек, которые может съесть только верблюд. Еще растет странное, извилистое, лежачее дерево — саксаул. В наших местах дерево растет сырым — в нем сок, вода. А саксаул растет сухим. В нем только пять процентов влаги. А листья саксаула маленькие-маленькие и редкие.
Рабочий поселок, построенный в пустыне.
На заднем плане видна юрта. На постройке часть рабочих жила в бараках, часть — в юртах.
Далеко за пустынями лежат горы. На горах льды и снега. Снег ложится на снег, и под страшной тяжестью ледники начинают медленно течь вниз. О ледниках прочти отдельную книжку.
Текут ледники медленно, но времени у них много, и доходят они до такого места горы, где уже тепло, начинают таять, рождаются речки. Речки сбегаются в реки. Реки бегут вниз. Только и бежать им в море, но — стоп! Вода нужна для орошения. Население отводит от рек каналы, которые называются арыки. Каналы идут в разные стороны, на полях делятся на мелкие канавки, и этой водою орошают поля. Воду здесь мерят и делят. Когда пускают воду в канал, то она идет обычно медленно, потому что уклон канала малый. По бокам воды едут вооруженные всадники. Они конвоируют воду, чтобы ее не украли.
Вода идет на поля, орошает землю. Прорастают семена, прорастает хлопчатник. Его собирают. Посылают на фабрики, и фабрикам его не хватает.
Почему?
Потому что на хлопчатник не хватает воды.
В Средней Азии, как и у нас, едят хлеб. А небо там синее. Из синего неба, без туч, не падает дождь. Хлеб надо тоже полить. Хлеб берет воду у хлопчатника. Хлопчатнику не хватает воды, и всей стране не хватает хлопка. А воды — строго ограниченное количество. Можно лучше построить арыки, и их сейчас переделывают, но все равно воды не хватает.
Поедем в другую сторону.
Юрта. В таких юртах живет местное население.
На фотографии юрту разбирают. Видно, что остов юрты сделан из легких палок. Бок юрты сделан из палок, сложенных решеткой. При разборке юрты эта решетка сдвигается. По решетке при сборке юрты кладут высокий соломенный мат. Сверх мата натягивается войлок.
Около юрты.
Дети казаков смотрят на автомобиль. Автомобили здесь зовут шайтан-арба, что значит «чортова телега».
Автомобиль разведочной партии в казакском ауле.
Юрты бывают разные. У богатых юрты большие и белые, у бедных — маленькие и закопченные.
Поедем на северо-восток — в Сибирь.
Все лес и лес кругом. Лес хвойный, лес лиственный. Невысокие туманные горы Урала, степи, за степями все время лес кусками — «колкамИ», как говорят. Лес. Много леса.
В Сибири воды хватает. Реки такие, что с берега иногда не видишь берега. Только реки замерзают на всю зиму, и текут они на север, в Северное Ледовитое море. Зимой в том море лед плотный, летом — лед битый. Ведет из Сибири в иные страны одна железная дорога.
Хорошо бы отправить хлеб из Сибири в Среднюю Азию, в Узбекистан. Пускай они сеют только хлопчатник.
Первый дым паровоза в казакской степи. Труба паровоза, вы видите, не такая, как у нас, а старинная.
Сам паровоз маленький: это потому, что через реку Иртыш не было моста, и паровоз пришлось перевезти на пароме, и это очень трудно.
Сибирь большая. В ней есть горы, огромные, как Кавказские. В ней есть болота, огромные, как Европа. Плоские, мерзлые. Есть леса. Есть степи. И степи, как у нас, переходят в полупустыню и там, за Иртышом, в пустыню. Пустыня. Пески. Жара летом. И вьюга, которой не за что зацепиться зимой. И всего под этим всем между Сибирью и Узбекистаном лежит тысяча четыреста километров.
Тысяча четыреста километров — это много, очень много. Но что делать? Может быть отказаться от хлопка? Нет, хлопок нам нужен.
Делать надо дорогу. Зовут ее Турксиб.
Постройка моста через Иртыш.
Сейчас этот мост уже давно построен, и по нему ездят.
Сибирские дороги кончаются на Семипалатинске. А туркестанские — в городе Фрунзе. Можно бы соединить ветку Орска прямо на Среднеазиатскую железную дорогу. Посмотри по карте. Но тогда дорога пройдет мимо хлебородных мест Сибири, — они останутся в стороне.
Идем через Семипалатинск. Тут препятствие — река Иртыш. Через нее придется строить мост. Переехали реку. Попали в песчаную степь. Рек не видно. А промоины в земле большие — тут весною разливы, они помешают нашей дороге, придется строить мосты.
Идем дальше — на город Сергиополь. За ним отроги Таргобатайских гор. Здесь будем рубить камень. За ковыльными степями, за горами лежит озеро Балхаш.
Я этого верблюда сам видел и рассказал о нем Турину — режиссеру, который снимал кино-картину «Турксиб».
Верблюд понравился, я его вижу во всех журналах.
Верблюд нюхает рельсу. Запах рельсы ему, вероятно, не совсем нравится. Пахнет соперничеством.
У Балхаша — пустыня. Места бедные. Пески плоские, сыпучие. Пески, сдутые ветром в горы, барханы. Пески, остановленные травой, пески гуляющие, наступающие. Посредине этих песков в камышах лежит озеро Балхаш. Тихое. Нет лодок на Балхаше. А в воде рыба. А к рыбе прилетают лебеди, гуси и птицы с большим клювом; зовут их пеликаны, а здесь зовут их птица-баба.
