Туристы - [13]
И вдруг перед ней возник какой-то тип в застиранных джинсах «Ливайс» и кожаной куртке с двумя отвалившимися пуговицами. Среди небритой щетины медленно расплывалась ленивая улыбка. Это было мало похоже на торжественную встречу; вид у него скорее уж был такой, как будто он между делом выскочил, чтобы сбегать в киоск за пачкой сигарет. И действительно, пожав Юлианне руку, вяло, как выжимают чайный пакетик, Жак Жилу, волоча за собой ее набитый до отказа чемодан, остановился и, устремив взгляд на полупорнографический журнал, купил пачку «Мальборо». Не успели они еще миновать замок, как он уже закурил первую сигарету. Машина быстро катила, ловко сворачивая с одной полосы движения на другую.
– Ты куришь? – спросил месье Жилу.
– Нет, – ответила Юлианна.
– Это хорошо, – сказал он. – Одиль будет довольна.
Месье Жилу стряхивал пепел на пол. Немного пепла упало на рычаг переключения передач.
– Скажи, ты любишь лошадей? – спросил он.
– Вообще-то нет, – ответила Юлианна. – Наверное, это глупо.
– Не имеет значения. Тебе же не лошадей пасти. И знаешь, что я тебе скажу, – месье Жилу взмахнул сигаретой, как дирижерской палочкой, – за ребятишками смотреть гораздо труднее.
Юлианна кивнула и схватилась за ручку дверцы. Она уже чувствовала поднимающуюся тошноту от сигаретного дыма и тряской езды. За стеклом по обе стороны от дороги сплошной стеной тянулся лес. Она нетерпеливо высматривала, когда наконец покажется дом, вилла с садом и бассейном, в которой проживало семейство Жилу. Декорация сказочного спектакля. Воображаемая картинка. Она подумала, долго ли еще ехать, но не посмела задать вопрос. От нерешительности и нехватки необходимых французских слов.
Жак Жилу был двукратным чемпионом Европы по скачкам с препятствиями. На чемпионские деньги он открыл школу верховой езды и, купив двух премированных жеребцов, занялся коннозаводческой деятельностью. Кроме того, значительная сумма была вложена в содержание виллы стоимостью три миллиона франков, расположенной в глубине лесных владений «короля-солнце». Вилла была не видна с дороги, на въезде стоял только почтовый ящик, а за воротами начиналась узкая каштановая аллея. Дом стоял в конце аллеи. Увитые плющом стены и высокая, отливающая медью крыша скорее напоминали не помещичий дом, а средиземноморские строения. Издали он производил великолепное впечатление, не в последнюю очередь благодаря выложенной каменными плитами площадке перед подъездом и аккуратному саду. Вблизи становились заметны следы упадка, элегантный фасад местами облупился и покрылся трещинами. Парадная дверь была из цельного дерева, но ею, очевидно, редко пользовались. Месье Жилу повел Юлианну через сад. Вдоль дома тянулась узкая терраска, выложенная плиткой, кое-где заросшая мхом. Здесь, опершись на перила, их ожидала хозяйка, Одиль Жилу. Коротко стриженные черные волосы едва прикрывали ей уши. Маленькая, стройная женщина встретила их сдержанной улыбкой. Она приветствовала их появление заученными жестами, которые говорили о том, что Юлианна была не первой няней в этом доме. В комнате на третьем этаже, выходившей окнами на собачью площадку, по которой бегал щенок непонятной породы, до Юлианны уже успел пожить целый ряд молодых иностранок, приезжавших в качестве помощниц, так называемых au pair. Вид комнаты тоже не соответствовал мысленным представлениям Юлианны. Обставлена она была скудно: узенькая кровать, письменный стол, зеркало. На стене не было картинок, на окнах отсутствовали занавески. Рядом находилась детская, где жил мальчик. Ребенок уже спал.
За окном начинало темнеть. Лес придвинулся ближе. Ужин был накрыт на террасе, он состоял из пирога и красного вина без этикетки. Юлианна вдруг почувствовала, что ей трудно глотать. Она еще не отошла после того, как ее укачало в машине, голова кружилась, ее одолевало непривычное чувство тревоги. Месье Жилу не переставая смолил сигареты. Покосившись на него, мадам Жилу спросила Юлианну, не подвержена ли она тоже этой вредной привычке. Юлианна помотала головой, радуясь, что может дать удовлетворительный ответ. Месье Жилу что-то буркнул и продолжал сосать сигарету, как будто не слышал ни слова из сказанного.
– Скажи, Юлианна, – заговорила мадам Жилу, предложив ей добавки, – у тебя есть опыт работы с детьми?
– Честно говоря, нет, – призналась Юлианна. – Но я надеюсь, что сумею научиться.
– А братья и сестры у тебя есть?
Юлианна только потрясла головой.
– Ну, ничего! – сказала мадам Жилу. – Гийом – мальчик спокойный. С ним не будет больших проблем. Хотя тут никогда не знаешь заранее. Я рада, что ты откликнулась на наше объявление, мы в первый раз обратились в норвежскую газету. Раньше мы обыкновенно действовали через агентства, несколько раз нам очень не повезло. Никогда, знаешь ли, неизвестно, кого тебе пришлют.
Юлианна кивала, отхлебывала маленькими глоточками вино и думала только, как бы удержать на месте съеденное, которое никак не хотело оставаться в желудке. Вечер был прохладный. В траве шелестело. Юлианна всматривалась в хмуро темневшую чащу. Что за ней таится – золото? Сказочное волшебство? Она взяла добавки и, давясь, с вежливой улыбкой проглотила еще порцию.
Один из самых ярких дебютов в скандинавской прозе последних лет, «„Сто лет одиночества“, какими их мог бы написать Эрленд Лу», роман «Мускат» молодой норвежской писательницы Кристин Валла рассказывает романтическую историю Клары Йоргенсен, которую снедает неутолимая тяга к странствиям. На островке у побережья Венесуэлы и в провинциальном университете высокогорного городка она ищет свою настоящую любовь — и находит.
Может ли обычная командировка в провинциальный город перевернуть жизнь человека из мегаполиса? Именно так произошло с героем повести Михаила Сегала Дмитрием, который уже давно живет в Москве, работает на руководящей должности в международной компании и тщательно оберегает личные границы. Но за внешне благополучной и предсказуемой жизнью сквозит холодок кафкианского абсурда, от которого Дмитрий пытается защититься повседневными ритуалами и образом солидного человека. Неожиданное знакомство с молодой девушкой, дочерью бывшего однокурсника вовлекает его в опасное пространство чувств, к которым он не был готов.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.