Турецкие народные сказки - [166]

Однажды о совершенных им проделках услыхал бей, его земляк. Он приходит к нему и говорит: «Эй, бесстыдный человек, ты взял столько денег, и все тебе не хватало, — теперь ты нацелился и на казну падишаха!» А тот говорит: «А тебе что за дело? Завтра придет мой караван, я и отдам вдвойне, — ты проваливай, иди по своим делам!» И он прогоняет его. Как бы то ни было, кончается свадьба; их оставляют наедине как молодых, а он подходит к невесте и садится, печальный-печальный. Как только девушка заметила его печаль, она спрашивает: «Ах, эфендим, что значит эта твоя печаль?» А тот говорит: «Да как же? Отец твой поторопился, не подождал прихода моего каравана. Если бы караван мой пришел, я дал бы тебе подобающие подарки, к тому же дал бы, что хотел, и дворцовой челяди, — вот почему теперь я так печален». А девушка говорит: «Если из-за этого, то не грусти: когда придет караван, тогда ты и дашь нам то, что желаешь, а теперь повеселимся». И вот циновщик в ту ночь берет девушку в объятия и засыпает. Наступает утро. Он идет в баню, потом приходит к падишаху, целует у него руку; собираются все везиры, а он жалует всех разными-разными кафтанами ⁵. Отныне каждый день и ночь⁶ он проводит время в наслаждениях с девушкой. «Вот уже близок приход моего каравана; когда он придет, тебе дам то, а тебе сё». Говоря так, он дарит направо и налево много вещей с ветра ⁷.

С тех пор проходит шесть месяцев; и караван не приходит, и вестей о нем не слыхать. От расходов циновщика стала казна совсем бедная, остались одни гроши медные⁸: если мышь упадет, то голову себе поранит ⁹. Везир, увидев это, идет и докладывает падишаху: «Помилуй, эфендим, ты все спишь крепким сном, а наша казна пустехонька: ваш зять все растратил, — что мы теперь будем делать? Я тебе говорил, что это какой-то обманщик, а ты не верил. Уже шесть месяцев прошло, а караван все не пришел; если бы даже он был в Хинде ¹⁰, то и тогда ему надо было бы уже прийти». Услыхав это, падишах погрузился в раздумье. Везир говорит: «Тут раздумьем не поможешь, позовем-ка султан-ханым да спросим, посмотрим, что она скажет; к тому же пусть она узнает у него, есть ли караван или нет, а там, судя по этому, и придумаем, что делать!» А падишах велит позвать свою дочь, и они спрашивают ее из-за занавески, а девушка говорит: «Он и меня всегда уверяет, что караван придет, а больше я ничего не знаю». Они наказывают девушке осторожно разузнать об этом. А девушка идет к циновщику; перекинувшись двумя-тремя словами, она спрашивает: «Эфендим, послушай, что я тебя спрошу. Если ты не скажешь правды, знай, что пропала твоя головушка; напротив, если скажешь правду, я помогу тебе найти выход». И она спрашивает, есть ли на самом деле караван или нет. А циновщик видит, что на лжи дальше не поедешь, и говорит всю правду: рассказывает, как он убежал от злости своей жены, как дэв взял его на развалинах и доставил сюда, и говорит, что в то время у него не только каравана, но даже и пяти пара в кармане не было. Как только девушка услыхала это, — что же ей делать, коли так случилось? — она и говорит циновщику: «Раз дело такое, тебе больше нельзя здесь жить. Если я скажу отцу, он велит тебя казнить, а к тому же и народ будет говорить: «Вот, мол, дочь падишаха взял мошенник», и я потеряю мое доброе имя; всего лучше дам-ка я тебе несколько тысяч золотых, и ты беги отсюда; в другом городе ты на эти деньги открой торговлю и живи. Умрет отец, — я пошлю тебе весть, ты придешь, и мы снова заживем вместе; если же нет, — и умру я, тогда уж конец веревки будет отрезан,¹¹—тогда ступай, куда хочешь». С этими словами она достает и дает ему пятьдесят тысяч золотых и ночью, когда никто не видел, он тайком выходит из дворца и уходит.

Дорогой он то горюет о разлуке с девушкой, то идет дальше. Долго-долго он идет, видит на дороге большой камень; от усталости он думает: «Хоть отдохну я здесь немного», садится на камень и вздыхает: «Ах!» и начинает плакать. В то время как он плакал, из-под камня выскакивает араб: «Эй, ты зачем меня звал?» — говорит он. Напрасно тот отвечал: «Нет, я тебя не звал», араб говорит: «Нет, разве ты не сказал: «Ах?» Мое имя Ах; если кто, сев на этот камень, скажет: «Ах!» — я прихожу, и какое бы ни было у него желание, я исполняю. Если есть у тебя какое-нибудь желание, скажи: я исполню», — говорит он. Человек опомнился: «Да, и у меня есть желание, но не знаю, сумеешь ли ты его исполнить». А когда араб сказал: «Ой-ой! Да что прикажешь — все сделаю», циновщик говорит: «Я хочу караван— чтобы в нем было семь тысяч вьюков, и в каждом вьюке чтобы были разные-разные тяжелые шелковые ткани, да еще тысяча алмазов и тысяча других драгоценных камней, и сто тысяч раз по сто тысяч золотых, — ты можешь мне это доставить?» А араб говорит: «Да». Он поднял тот огромный камень, и под ним открылся колодец; к колодцу приставлена лестница. «Ну-ка, спустимся отсюда вниз». С этими словами он хватает его и спускает вниз по лестнице; на дне колодца он открывает дверь, и циновщик видит, что внутри золото сложено кучами. Они проходят дальше; араб открывает еще дверь, а там все полным-полно алмазов и жемчугов. Они проходят дальше, он открывает еще одну дверь: в комнате светло, как днем — это драгоценные каменья величиной с яйцо. Посредине стоит стол, на том столе стоит ящичек из хрусталя. Циновщик открывает крышку ящичка, смотрит — внутри золотая печать. Он берет печать, надевает ее на палец и говорит арабу: «К чему положена сюда эта печать?» А араб отвечает: «Хозяин этой печати положил сюда эти сокровища. У этой печати есть слуга; если кто наденет эту печать на палец и повернет, сейчас же является слуга этой печати и, что бы ни пожелал тот человек, немедленно доставляет, а я страж этого места».