Турецкие народные сказки - [165]

И вот он там выстраивает дом, поселяется в нем. По мере того как ему нужны деньги, он берет в долг у того, у другого, тратит деньги, как воду, — оказывается, что за восемь-десять дней он взял в долг ровно сто тысяч золотых. Купцы, давшие деньги, видят, что к нему ни караван не приходит, ни черт знает что, — они и говорят один другому: «Это что же будет? Этот человек надувает нас: получил сто тысяч золотых, говорит каждый день «Мой караван придет», а на деле еще ничего нет! Пойдем, сходим к бею, который его знает, все это расскажем, посмотрим и узнаем: на самом ли деле у него есть караван или нет?» Говоря так, они собираются и идут в дом бея. Они рассказывают все: «Ты знаешь этого человека; он взял у нас столько денег, — когда же он их отдаст? Мы ему самому сказать стесняемся, скажи ты; он говорит «Придет караван», а на деле еще ничего нет», — говорят они и уходят. Следом за ними бей велит позвать циновщика: «Эй, приятель, это что же такое? Ты обманул весь народ, взял столько денег. Если я тебе сказал: испорти воздух, так ты стал испражняться! ³ Ты меня осрамил; какой ответ ты теперь дашь купцам?» Хоть он так и говорил, а циновщик отвечает: «Милый человек, сто тысяч золотых разве это долг? Вот придет мой караван, я отдам вдвойне: зачем они поднимают шум?» Как только бей услыхал это, он говорит: «Теперь ты стараешься и меня заговорить; смотри, обманщик: ты ведь однажды и у меня взял в долг тысячу золотых, я требую деньги». Циновщик отвечает: «Ты много не шуми: лишь только придет мой караван, я отдам и тебе две тысячи золотых и другим тоже отдам». Бей со злости говорит: «Ах ты, негодяй! Теперь, лицом к лицу со мной, ты стараешься меня обмануть! Ну, я проделаю с тобой дело, так что ты перед всеми будешь опозорен!» И он прогоняет его с глаз своих долой, а циновщик, нисколько не смутившись, уходит.

Когда с этой стороны купцы приходят к бею и спрашивают, бей говорит: «И я не знаю о его караване, он мне говорил о нем, и у меня он тоже взял тысячу золотых. Я в это не вмешиваюсь, делайте, что хотите; если хотите, ступайте жалуйтесь падишаху». А купцы выходят оттуда, идут прямо во дворец падишаха, подают жалобы. А падишах той земли, оказывается, был так скуп, что дрожал над каждой пара. Как только он услыхал об этом, он повернулся к своему везиру: «Если у этого человека, допустим, не было бы каравана, то как бы он стал брать столько денег? Не иначе как у него есть караван. Стой, отдам-ка я за него свою дочь, а когда придет караван, то и я разбогатею на его товаре: ты что скажешь?» — спрашивает он. А везир говорит: «О падишах, таких обманщиков много; ты не рассчитывай на его товар, а то он потом и тебя проведет. Кто знает, из каких он воров?» Когда он так сказал, падишах говорит: «Стой, я его испытаю! У меня есть жемчужина ценой в тысячу золотых; если он знает ей цену, я узнаю, что он богатый человек; если не знает, — голову ему снесу». И он посылает гаваза и велит ему позвать циновщика. Лишь только циновщик предстал пред очи падишаха, падишах указывает ему место, а тот проходит и садится. Падишах говорит: «Слушай-ка, эти аги потребовали с тебя сто тысяч золотых, правда ли это?» А циновщик отвечает: «Да, это правда, но еще не пришел мой караван; когда придет, я и деньги отдам, да и сверх этого еще отблагодарю». Падишах достает жемчужину: «Погляди-ка, сколько гурушей стоит эта жемчужина?» — говорит он и дает ее циновщику в руку, а циновщик берет ее в руки. Рассматривая, он зажал ее между пальцами, и она превратилась в пыль. Когда падишах сказал: «Помилуй, что ты сделал?» — тот отвечает: «О султан, цена ей — тысяча золотых; у меня есть бриллианты — каждая штука стоит семь тысяч золотых; когда придет мой караван, я дам тебе из них одну штуку». Лишь только падишах услыхал это, он говорит купцам: «Ступайте вон! Если он тех денег не отдаст, приходите, получите от меня». Купцы идут по своим делам, а циновщик встает и уходит.

Падишах говорит везиру: «Наверно, если бы у того человека не было каравана, он не брал бы столько денег и не раздавал бы бедным. Ступай-ка, побеседуй с ним, а между слов похвали мою дочь; похлопочи, чтобы он ее взял, уговори». А везир — что же ему делать? — по приказанию падишаха идет, беседует с ним. Подведя разговор к своей цели, он спрашивает: «Эфенди, а вы не женаты?» А тот отвечает: «Нет, я холост». Везир говорит: «Эфенди, так как вы очень понравились падишаху, он желает отдать за тебя ⁴ свою дочь, — согласен ли ты?» А тот говорит: «Хорошо, но мой караван еще не пришел. Для того чтобы взять дочь падишаха, надо много денег, много подарков, чтобы каждому дать что-нибудь, а у меня сейчас нет ничего такого, чтобы дать; если падишах потерпит до прихода моего каравана, то уж ради него я возьму его дочку». Тогда везир встает, идет к падишаху и рассказывает слова, которые он слышал, а падишах говорит: «Пойди, позови его ко мне, я с ним самим посоветуюсь». И везир идет, зовет циновщика, и они вместе идут к падишаху. Падишах оказывает ему почтение. Во время долгой беседы падишах и говорит: «Раз ты дал слово взять мою дочь, нет нужды дожидаться прихода каравана; вот ключи от моей казны, бери, расходуй, сколько хочешь, а когда придет караван, снова положишь казну на свое место». А тот говорит: «Очень хорошо», берет ключи от казны и кладет себе в карман; потом велят позвать ходжу и девушку обручают с циновщиком. Не будем затягивать! Начинается свадьба; циновщик, открыв дверь сокровищницы, раздает народу вещи, какие хочет, и казна, того и гляди, опустеет.