Туннель - [14]
Репортеры шныряли вокруг отеля, как ищейки на слежке. Они продавливали каблуками ямы в размягченном асфальте Бродвея и до тех пор таращили глаза на все тридцать шесть этажей отеля «Атлантик», пока блеск оштукатуренных стен не вызывал в их мозгу галлюцинаций.
Одному пройдохе пришла в голову гениальная мысль пробраться в отель в качестве монтера телефонной сети, — и не только в отель, но даже в комнаты миллиардеров. Здесь он стал возиться с телефонными аппаратами, надеясь подхватить какое-нибудь словечко. Но управляющий отелем обнаружил репортера и вежливо указал на то, что все аппараты в порядке.
Излучая зной, распространяя нервную атмосферу ожидания, высился над площадью белостенный безмолвный гигант. Наступил вечер, а он все еще безмолвствовал. Уже попавшийся раз пройдоха с отчаяния решил, прилепив усы, вернуться в отель в роли механика Вандерштифта, — ему, мол, понадобилось кое-что проверить в находящемся на крыше моноплане. Но управляющий, вежливо улыбаясь, сказал, что аппарат Вандерштифта для беспроволочного телеграфирования также в полном порядке.
Тогда отчаянный репортер вышел на улицу и внезапно куда-то исчез, чтобы изобрести что-нибудь новое. Через час он подъехал в качестве туриста на автомобиле, полном чемоданов, оклеенных этикетками, и потребовал комнату в тридцать шестом этаже. Но так как тридцать шестой этаж был занят прислугой, ему пришлось удовлетвориться комнатой № 3512, которую управляющий предложил с предупредительной деловитостью. Тут репортер дал бою китайцу взятку с тем, чтобы тот поставил на крыше среди посаженных в кадках растений едва заметный аппарат, величиной не больше кодака. Однако репортер не принял во внимание, что «алланит» — твердая сталь, которую не пробивает никакой снаряд.
Аллан дал точные инструкции, и управляющий поручился, что они будут выполнены. Как только все приглашенные собрались в саду на крыше, лифт перестал подниматься выше тридцать пятого этажа. Боям было приказано не покидать сада до ухода последнего гостя. Лишь шести представителям прессы и трем фотографам разрешен был вход (Аллан нуждался в них столько же, сколько они в нем), но лишь после того, как они дали честное слово, что не будут сноситься во время конференции с внешним миром.
За несколько минут до девяти Аллан сам явился на крышу, — он должен был убедиться, что все его распоряжения исполнены. Он сразу же заметил среди веток лаврового дерева пронесенный контрабандой беспроволочный телефон, и через четверть часа пройдоха получил его в изящно завязанном пакете, посланном с нарочным в номер 3512. Собственно говоря, репортер не был удивлен, так как в приемник ясно слышал, как недовольный голос сказал: «Уберите эту штуку!»
С девяти часов зашевелился лифт.
Приглашенные, обливаясь потом, пыхтя, выбирались из коробки отеля, раскаленной, несмотря на все охлаждающие приспособления. Из ада они попадали в чистилище. Каждый выходящий из лифта отскакивал от пышущей жаром стены и торопливо снимал пиджак, предварительно спросив разрешения у присутствующих дам. Дамы эти были: Мод, веселая, цветущая, вся в белом, и миссис Браун, старая, маленькая, бедно одетая женщина с желтым лицом и недоверчивым взором глуховатых скряг. Это была самая богатая женщина Соединенных Штатов, печально известная ростовщица.
Приглашенные все без исключения были знакомы друг с другом. Они встречались в разных боях, годами сражались плечо к плечу или друг против друга. Их взаимное уважение было не слишком велико, но они ценили друг друга. Все они были уже седые или с проседью, солидные, важные, величаво спокойные, точно осень; у большинства из них было добродушное, приветливое, даже немного детское выражение глаз. Они стояли группами, болтали, шутили или прохаживались парами взад и вперед, беседуя вполголоса. Молчаливые, неприступные джентльмены спокойно уселись в английские кресла и холодно, задумчиво, с недовольным выражением лица смотрели на разостланный на полу персидский ковер. Время от времени они поглядывали на часы и на лифт, все еще поднимавший запоздавших…
Внизу клокотал Нью-Йорк, и, казалось, от этого клокотания удваивался зной. Нью-Йорк потел, как боец после схватки. Он пыхтел, как паровоз, проделавший свои триста миль и отдыхавший в депо. Автомобили, вязнувшие в мягком асфальте мостовых, гудели и шипели в ущелье Бродвея; трамвайные вагоны нагоняли друг друга, давали сигналы; откуда-то издали доносился пронзительный звон: по улице мчались пожарные. Гул, как от гигантских колоколов, стоял в воздухе и смешивался с отдаленными криками, как будто где-то вдали убивали толпы людей.
Темную знойную ночь озаряли сверкавшие огни, и на первый взгляд трудно было определить, светили они с неба или с земли. С крыши был виден кусок двадцатикилометрового ущелья Бродвея, делившего весь Нью-Йорк на две части. Оно зияло, как раскаленная плавильная печь, где взметались разноцветные искры, а по дну неслись микроскопические частички золы — люди. Ближайшая боковая улица ослепляла, словно поток жидкого свинца. Над более отдаленными поперечными улицами повис серебристый туман. Призрачно-белые тянулись ввысь одинокие небоскребы, залитые огнями площадей. В других местах группы домов-башен тесно жались друг к другу, мрачные, безмолвные, как могильные камни, вознесшиеся над затерянными внизу приземистыми карликовыми хижинами в двенадцать и пятнадцать этажей. В отдалении на небе мерцали уходящие ввысь бесчисленные линии освещенных окон, самих же зданий не было видно. То тут, то там над сорокаэтажными башнями полыхало зарево: отсвет садов на крышах «Реджиса», «Метрополитена», «Уолдорф-Астории», «Рипэблика». На горизонте тлело кольцо тусклых пожаров: Хобокен, Джерси-сити, Бруклин, Восточный Нью-Йорк. В расселине между двумя темными небоскребами каждую минуту вспыхивал двойной луч, как световые нити электрической искры, проскакивавшей от стены к стене — надземная дорога Шестой улицы.
Утопический роман немецкого писателя Б. Келлермана (1879–1951) «Братья Шелленберг» рисует мир стяжательства и борьбы за прибыль в условиях капиталистического общества.
Книга «По обе стороны поводка» – сборник увлекательных рассказов о собаках. Авторы – известные зарубежные писатели – показывают различные стороны характера этих животных, их бескорыстную любовь и привязанность к человеку. Большинство рассказов, неизвестных широкому читателю, основано на реальных фактах, и, прочитав их, вы узнаете много нового и интересного о своих четвероногих друзьях.Для широкого круга читателей.
Роман известного немецкого писателя-гуманиста Бернгарда Келлермана «Пляска смерти» рисует приход к власти нацистов и события второй мировой войны. С большой достоверностью воссоздает писатель накаленную атмосферу «третьей империи», показывая жестокое подавление демократических свобод и кровавую расправу со всеми недовольными. Роман «Пляска смерти» вошел в золотой фонд немецкой и мировой антифашистской литературы.
«Гауляйтер и еврейка» (1948) известного немецкого писателя Бернгарда Келлермана (1897–1951) — обличение фашистского государства, его преступных руководителей, резкая критика компромиссной позиции по отношению к нацизму. Роман этот вошел в золотой фонд немецкой и мировой литературы.
Реальной основой для романа Б. Келлермана «Голубая лента» послужили факты трагической гибели английского парохода «Титаник» в 1912 году.
В маленьком провинциальном городишке на Балканах нашли нефть. Городок охвачен предпринимательской лихорадкой, смертельной борьбой за прибыли. Крушатся патриархальные устои старого Анатоля (название вымышленное). На смену им приходят все пороки современного индустриального города.
Уильям Сомерсет Моэм (1874–1965) — один из самых проницательных писателей в английской литературе XX века. Его называют «английским Мопассаном». Ведущая тема произведений Моэма — столкновение незаурядной творческой личности с обществом.Новелла «Сумка с книгами» была отклонена журналом «Космополитен» по причине «безнравственной» темы и впервые опубликована в составе одноименного сборника (1932).Собрание сочинений в девяти томах. Том 9. Издательство «Терра-Книжный клуб». Москва. 2001.Перевод с английского Н. Куняевой.
Они встретили этого мужчину, адвоката из Скенектеди, собирателя — так он сам себя называл — на корабле посреди Атлантики. За обедом он болтал без умолку, рассказывая, как, побывав в Париже, Риме, Лондоне и Москве, он привозил домой десятки тысяч редких томов, которые ему позволяла приобрести его адвокатская практика. Он без остановки рассказывал о том, как набил книгами все поместье. Он продолжал описывать, в какую кожу переплетены многие из его книг, расхваливать качество переплетов, бумаги и гарнитуры.
Вниманию читателей предлагается сборник рассказов английского писателя Гектора Хью Манро (1870), более известного под псевдонимом Саки (который на фарси означает «виночерпий», «кравчий» и, по-видимому, заимствован из поэзии Омара Хайяма). Эдвардианская Англия, в которой выпало жить автору, предстает на страницах его прозы в оболочке неуловимо тонкого юмора, то и дело приоткрывающего гротескные, абсурдные, порой даже мистические стороны внешне обыденного и благополучного бытия. Родившийся в Бирме и погибший во время Первой мировой войны во Франции, писатель испытывал особую любовь к России, в которой прожил около трех лет и которая стала местом действия многих его произведений.
Одноклассники поклялись встретиться спустя 50 лет в день начала занятий. Что им сказать друг другу?..
В том выдающегося югославского писателя, лауреата Нобелевской премии, Иво Андрича (1892–1975) включены самые известные его повести и рассказы, созданные между 1917 и 1962 годами, в которых глубоко и полно отразились исторические судьбы югославских народов.