Туманная река - [3]

— Не бухти под руку, сейчас я сопляка разделаю, как бог черепаху, — огрызнулся красномордый.

Однако обе партии остались снова за мной. Потом я выиграл еще шесть партий уже у других находящихся на излечении товарищей, и наконец, сославшись на слабость в голове, с десятью рублевыми бумажками в руке отправился на тихий час. И тут в мою голову потоком хлынула всевозможная информация, я вспомнил все, причем в двух различных вариациях. Я вспомнил, что я — Виктор Михайлович Тетерин, и что угодил в грозу, снимая птиц в заповеднике, и даже увидел вспышку молнии, которая ударила в меня. Я вспомнил, что меня зовут так же Богданом Викторовичем Крутовым, и что я, чтобы привлечь внимание симпатичной девчонки полез на заброшенный деревянный барак, с которого и грохнулся. В общем, вспомнил я все. Оказывается, невидимая рука судьбы меня забросила в далекий 1960 год в подмосковное Измайлово. Еще бы понять для чего я оказался здесь. Однако возвратившаяся память обошлась мне очень дорого, меня снова тошнило, и безумно болела голова. В итоге я пролежал в кровати весь остаток дня и всю ночь.

2

Наутро прекрасное весеннее солнце разбудило меня в отличном состоянии и настроении. Появилась непреодолимая жажда деятельности, а так же зверский аппетит.

— Положите ему еще добавки, — попросил в столовой доктор Анатолий Порфирьевич, видя, как я сметаю безвкусную перловую кашу со своей тарелки.

Потом я еще раз смотрел взглядом побитого щенка на «добрых» поваров, выпрашивая добавки во второй раз. Спустя пять минут они сломались, и я съел третью порцию клестероподобной субстанции.

— Семеныч, — обратился я к вчерашнему партнеру по шахматной игре, — есть желание отыграться? Или вам слабо?

От этих слов, красномордый Семеныч чуть не поперхнулся, — да я тебя сейчас разделаю под орех, как… — задумался он.

— Как бог черепаху, — подсказал я ему.

Через двадцать минут все больные мужского пола, которые могли передвигаться самостоятельно собрались на эпичную шахматную битву «Алехина» и «Капабланки» местной больницы. Саму шахматную баталию, с разрешения Анатолия Порфирьевича, устроили прямо в больничной столовой.

— Чтобы быстрее больные шли на поправку, они не должны зацикливаться на своих недугах, — пояснил доктор свою мысль коллегам.

В первой партии, играя черными, я выбрал выжидательную тактику, решил пусть рискует, а я его поймаю на какой-нибудь ошибке. К тому же Семеныча задели за живое мои слова про слабо. Поэтому он много горячился, грозился, и конечно пропустил от меня эффектную вилку и потерял ферзя.

— Семеныч, сдается мне, разделка под орех откладывается, — стал посмеиваться над хвастуном мужик из моей палаты.

Он и вчера мне помог морально, нужно будет ему при случае сигарет или папирос прикупить, — вижу по лицу, вы сдаетесь? — сказал я красномордому, — теперь мой черед играть белыми.

Семныч молча перевернул доску, и мы снова расставили пешки и фигуры в начальное положение. Посмотрим, как чемпион завода знаком с ферзевым гамбитом, подумал я и пошел пешкой дэ два на дэ четыре. Ровно десять минут пыхтел бывший чемпион больницы, отбиваясь от моих наскоков. Разделал я его как бог черепаху, под орех.

— Мне на укол пора, — пробубнил Семеныч и выложил два рубля прямо на доску. Потом он поднялся, немного помялся и пожал мне руку.

— Спасибо за игру, — поблагодарил я его, молодец, проигрывать всегда нужно достойно, — следующий кричит заведующий! — предложил я смельчакам сразиться со мной на шахматной доске.

После чего до обеда я еще выиграл тринадцать партий, даже доктор Анатолий Порфирьевич проиграл мне трешку. Потом он потрогал рукой мой лоб и сказал, — в медицинской практике подобное уже случалась, человек после сильного потрясения начинал лучше соображать, поэтому ничего удивительного я у больного не замечаю. Завтра будем тебя выписывать.

— Это что, мне в школу идти придется? В восьмой класс? — спросил я растерянно доктора.

— А как же, у тебя экзамены на носу! — усмехнулся он, — ничего, парень ты башковитый, смекалистый, что характерно уже и при деньгах.

Мысли о школе и предстоящих экзаменах вогнали меня в уныние, поэтому весь день я решил посвятить ничего неделанию, и лежанию на больничной койке. Ночью мне снилось детство паренька, в теле которого я пребывал. Родился новый я в июле 1955 года. Отца я помнил смутно, он много болел и умер от ран, когда мне было восемь лет. Как раз в тот год, когда родился мой младший брат. И жили мы в коммунальной квартире в одной комнате втроем. Брат! При этой мысли я проснулся. Опять в окно светила Луна, которая уже пошла на убыль, а вся палата спала беспокойным сном.

— Брат, — повторил я шёпотом.

Ну конечно, Миша, Михаил, — это же мой отец в будущем, его усыновил однополчанин моего теперешнего отца. То есть я сейчас в теле своего дяди Богдана, который погиб в детском доме, когда меня еще на свете не было. Как погиб мой дядя, я не знаю, но, по всей видимости, догадываюсь. С крыши упал.

— Вот это поворот, — снова повторил я шепотом.

Ладно, нет смысла рефлексировать, будет день, будет и пища, разберемся. Я еще раз посмотрел на Луну и лег досыпать дальше.