Туманная река 4 - [40]
- Начинается он так, - я встал со стула. – Сначала на сцене одна… Нина. Рассказывает: «Есть у нас грузин, студент по фамилии Горидзе, а зовут его – Авас. И преподаватель тупой, Петяев Николай Степанович.
- Не тяни резину, - потребовала Шацкая.
- Сейчас, - я пару раз хохотнул. – Вызывает преподаватель студента к доске и спрашивает: «Как ваша фамилия?» Студент: «Горидзе». Преподаватель: «А зовут вас как?» Студент: «Авас». Преподаватель: «Меня – Николай Степанович, а вас?» Студент: «Авас». Меня Николай Степанович, а вас? Авас…
Тут к нам подошли Бурков, Высоцкий и Трещалов, которые уже поняли, в чём «прикол» и тихо посмеивались.
- А что в этом смешного? – Спросила Светличная.
После чего всех согнуло пополам от смеха.
- Вот на этих словах, - красный как помидор, выдавил я из себя. – Выходит на сцену Света и спрашивает: «Что вы смеётесь? Я тоже хочу»...
Торжество по поводу рождение нового Московского театра «Школы Современной пьесы» было решено перенести в буфет и по этому поводу открыть несколько бутылочек лимонада.
- Спектакль, значит, закрыли, а вам весело? – Удивлялась продавщица тётя Зина.
- Зинаида Петровна, закрыли любительскую театр-студию при ДК, а открыли профессиональный театр, - улыбался Высоцкий. – Это же надо понимать!
- А как это понимать? – Решил немного покривляться Бурков.
- Богдаша, как это понимать? – Переадресовал вопрос мне бард.
- Лично я ничего не понимаю, - я скорчил умное лицо.
После такой развесёлой репетиции любая самая безобидная фраза вызывала у актёров гомерический хохот. Поэтому все шесть человек, причастных к сознательному сценическому перевоплощению, сейчас дружно гоготали, распугивая из буфета покупателей.
- А что вы смеётесь? Я тоже хочу, - сказала Светличная, после чего ещё пять минут никто не мог открыть даже бутылку лимонада.
Когда народ немного успокоился, я отозвал жору Буркова на разговор. Нужно было решить небольшой бытовой вопрос. Всё-таки комната, где он сейчас спал, принадлежала мне.
- Георгий Иванович, - начал я официально. – Вы уже практически москвич. В фильме сыграли хорошо, в труппу вписались отлично. Осталось вас только поселить где-то на постоянной основе.
- Съезжать мне значит с твоих квадратных метров? – Догадался Бурков.
- Вот ключ от комнаты в Большом Каретном переулке, я из неё ещё не выписался, месяц можно жить смело, - я протянул ювелирный железный инструмент для открытия замка. – Скоро деньги потекут маленьким бойким ручейком в карман, и подыщем что-то более приличное.
- А Светка значит, в гостевой комнате жить останется? – Хитро прищурился «самородок» из Перми.
- Комната для гостей задумывалась для форс-мажорных ситуаций, поэтому и со Светой я тоже поговорю, - пообещал я.
Глава 16
Если на первых хоккейных играх на приз «Советского спорта» народу было немного, то к третьему дню соревнований зритель массово потянулся на трибуны. Билеты на «Каток «Сокольники» были не дорогие, поэтому посетить хоккей могли себе позволить и студенты, и школьники, и молодые симпатичные барышни, которых интересовали исключительно не женатые московские спортсмены.
Виталий Петрович Костарев, который стоял сейчас за спинами своих хоккеистов в первой игре с Ленинградским «Кировцем» сильно волновался. Всю ночь накануне нормально не спал, да и сегодня на обеде кусок в горло пролезал с большим трудом. Ведь эта встреча могла стать и последней, так как формат турнира – олимпийский: проиграл, вылетел.
- Малков дорабатывай, дорабатывай в защите! – Крикнул Костарев, когда в очередной раз всю пятёрку игроков, которые застряли в зоне атаки, «отрезал» неточный пас крайнего нападающего. – Б...ть! Догоняй, догоняй, цепляй! Б…ть!
Но ни крепкие мужские выражения, ни скорость защитника Стаса Малкова, ни самоотверженная игра вратаря Виктора Родочева не спасла от третей пропущенной шайбы, которую ловко пропихнул в пустой угол нападающий ленинградцев с говорящей фамилией Быстров.
- Го-о-ол! – Громче всех заорали игроки на скамейке запасных «Кировца».
Почти три тысячи человек на трибунах катка, которые ещё не определились за кого болеть, из вежливости похлопали автору забитой шайбы. Костарев сначала посмотрел на табло, где часы показали, что осталась чуть меньше одной минуты до окончания первого тайма, а больше цифры отобразили 2:3 в пользу команды из Ленинграда. Затем наставник пермяков бросил взгляд на тройку Крутова. В глазах его можно было прочесть три разнонаправленных чувства – ненависть, недоумение и надежда. Ненависть, потому что все три шайбы были пропущены из-за игры по непонятным для хоккеистов команды схемам. Недоумение из-за того, что Крутов перед игрой отдал вратарю соперника свою вторую маску «кошачий глаз», которая уже дважды спасла тому лицо. И надежда, если обе ответные шайбы забили игроки этой необычной тройки нападения, значит, забьют ещё и можно в итоге победить.
- Защитники: Курдюмов, Малков, - скомандовал Виталий Петрович. – Нападающие: Бобров, Корнеев, Крутов. Давайте мужики, выручайте.
Названные тренером хоккеисты перемахнули через бортик и выстроились вокруг центрального круга. «Посмеиваются они, команда горит, а им весело!» - гневно выругался про себя Костарев, когда заметил улыбки на лицах новой тройки нападения. На саму же точку вбрасывания ожидаемо выехал центральный нападающий Богдан Крутов.
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Главный герой невидимой рукой судьбы заброшен из нашего времени в СССР, в 1960 год, в тело 15 летнего парня. Из плюсов, есть верные друзья, кое-какой жизненный опыт, знания и спортивная подготовка. Из минусов, детский дом, никаких связей и полная неопределенность в будущем. От автора: На написание произведения вдохновила работа Сапарова Александра Юрьевича «Вовка-центровой». В данный момент готово 3 части первой книги и 2 части второй.
Работал на заводе простой парень, Иван Тафгаев. Любил, когда было время, ходить на хоккей, где как и все работяги Горьковского автозавода в 1971 году болел за родное "Торпедо". Иногда выпивал с мужиками, прячась от злого мастера, а кто не пьёт? Женщин старался мимо не пропускать, особенно хорошеньких. Хотя в принципе внешность - это понятие философское и растяжимое. Именно так рассуждал Иван, из-за чего в личной жизни был скорее несчастлив, чем наоборот. И вот однажды, по ошибке, в ёмкости, где должен был быть разбавленный спирт в пропорции три к одному, оказалась техническая жидкость.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
Двое наших в другом мире. Все в шоколаде, и чем это может грозить новому миру. Выложена первая книга.
Из-за эксперимента по открытию портала, в иной мир переносятся десять землян. Каким путем им следовать? Попытаться устроиться в деревне, которая их приняла? Завести семью, изучить профессию, освоиться? Попробовать найти путь домой, теряя надежду с каждым годом? Или стать частью банды, пытаясь заглушить боль наркотиками? Путей бесчисленное множество и у каждого решения есть причины, у всех событий есть последствия, а у разных мнений есть свои аргументы. И что бы уцелеть, больше всего нужно единство…В тексте использованы стихи группы «Мельница».
Пожар меняет Кэтрин Коллинг: селит в её душу сомнение, недоверие к окружающим и глубокий потаённый страх к огню. Но настоящие испытания ждут её впереди. Что можно почувствовать, когда узнаёшь, что твои лучшие подруги обладают невероятными магическими способностями? Каково же узнать Кэтрин, что она — обычная девушка? Но тогда зачем её ищут и почему хотят избавиться от неё? Кэтрин Коллинг придётся во всём этом разобраться и попутно с подругами найти три Артефакта, которые помогут им остаться вместе в магическом мире.
Некоторые тексты затягивают. Притом – буквально. Я убедилась в этом, когда прошла по ссылке на сетевой бестселлер «Битва за розу» и… оказалась в одном из Призванных миров. Здесь вместо Библии – «Божественная комедия» Данте, вместо икон – картины Иеронима Босха. Здесь ангелы зубасты и рогаты. Здесь цветёт Роза Эмпирея. Теперь мне предстоит сочинить концовку этой истории, сразиться за сердце бесстрастного инспектора Пресветлой S.A.L.I.G.I.A. и узнать: мы пишем книги или книги пишут нас? Содержит нецензурную брань.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.