Туманная река 4 - [2]

- Так вот вам зачем мотоциклетный шлем! – Весело заголосили девчонки, кроме той, что больше всех испугалась. – Вы, видать, пока не разобьетесь, не успокоитесь!

- Первый день на коньках, ещё не стоится, как следует, - пробормотал я.

«Хорошо, что на рынке купил полный комплект хоккейной защитной амуниции», - мелькнуло в голове.

- Ты чего так резко тормозишь? – пробурчал вставая и отряхиваясь Корнеев.

- Ой, а я вас знаю! – вскликнула курносенькая со смешным круглым личиком девушка. - Вы баскетболист из «Динамо».

- Поехали, Настя, - дёрнула её за руку самая пугливая и недовольная из всех подруг. - Мы здесь не для этого!

И девушки в потешных толстых шерстяных шароварах покатили дальше по искусственному льду катка под открытым небом в Сокольниках.

- Командирша, - высказался коротко Юра.

- Председатель комсомольской ячейки, - поддакнул я.

«Да, в том моём времени, девчонки бы такое не надели, - хохотнул я уже про себя, - скорее всего стройные ножки обтягивали бы легинсы, а сверху красовалась короткая яркая курточка. Вмиг забудешь, для чего пришёл на каток!»

- Ты не забыл, зачем мы здесь? – толкнул меня в бок Корней.

- Поехали, покажу, как моя клюшка стреляет, - сказал я и покатил к трибунам, где у меня в сумке была припрятана одна самопальная, но очень полезная для всех вратарей вещь.

И тут в радиорубке «Катка «Сокольники» что-то громко чафкнуло, прохрипелось и зазвучала приятная ретро-мелодия, а потом сквозь потрескивания голосом Майи Кристалинской полилась песня:

Ночь была с ливнями,

И трава в росе,

Про меня «счастливая»

Говорили все…

- Чё-то здесь ваше творчество не в почёте, - поддел меня Юра.

- Отстаёт пока общество от научно-технического прогресса, - отшутился я, хотя некоторые старые песни о главном и уважал. – Я пока всё это дело покупал у спекулянтов, - я постучал себя рукой по свитеру и хоккейным шортам. – Наткнулся на нашу пластику.

- Ну? – насмешливо глянул на меня Корней.

- Пятьсот рублей просили, вражины, - важно ответил я. – Я им говорю – это моя музыка! Скиньте рублей сто! Ни е…ёт.

Я ждала и верила,

Сердцу вопреки:

Мы с тобой два берега…

- продолжала рассказывать в песне свою интимную историю на весь каток Кристалинская.

- Совсем берега попутали, - пробухтел Юра Корнеев.

На трибунах, где бабушки кормили совсем юных фигуристов холодными пирожками и горячим чаем из термоса, я раскрыл свой баул. Вынул из него ещё один мотоциклетный шлем, жёлтого цвета и сваренную решётку из толстой проволоки. В том моём мире эту маску назвали «кошачий глаз». Именно в ней, на супер серии с канадскими профессионалами, в 1972 году появился Владислав Третьяк. Как назовут «кошачий глаз» в этом 1960, лично меня не волновало, лишь бы вратари были целы. А то я в своё время читал, что в 1962 году травму глаза получит Анатолий Рагулин вратарь «Химика», а позднее ЦСКА. И когда он первым в стране вышёл на лед после травмы в маске, некоторые не умные болельщики ему кричали, что он «трус». Я помню, что ту защитную конструкцию для лица ему сделали из металлического бюста товарища Жданова, революционера и государственного деятеля. Теперь надеюсь, после хоккейного турнира памятник не пострадает, да и глаз останется целым.

- Что за хреновина? – Корней повертел в руках «кошачий глаз».

- Это чтобы не повредить шайбой морду лица, - я показал, как надеть маску. – Чтобы незнакомые девушки на коньках продолжали ахать. Ой, а я вас знаю, вы баскетболист Московского «Динамо»!

- Ерунда, - Юра сунул мне в руки хоккейный лайфхак, - все вратари в мире стоят без масок. А полевые игроки катаются без мотоциклетных шлемов, - Корнеев брякнул рукой по моей «моргуновке».

- Аха, в хоккей играют настоящие мужчины, трус не играет в хоккей! – Хохотнул я, - пошли сейчас увидишь, что ждёт вратарей, когда все будут играть такими клюшками.

Мы прокатились на ту половину поля, где на одни ворота гоняли шайбу пионеры без красных галстуков.

- Я – «Альметов»! Разойдись! – орал один шкодный худой парень, который ловко обыграл защитника и низом катнул шайбу мимо вратаря в сетку. – Вынимай «Пучков»!

- Мужики, - обратился я к пацанам, - дайте нам с «Дядей Стёпой – милиционером», пять минут по воротам побросать.

- Это, Корнеев из «Динамо», - услышал я перешёптывания юных спортсменов. – Аха, Олимпийский чемпион!

- Если хотите, я могу постоять, - пискнул «Пучков» с вратарской клюшкой, выточенной из толстой фанеры.

- Вот стоять здесь, как раз и не стоит, - хохотнул я.

Я откатился примерно на восемнадцать метров от ворот, почти к самой синей линии и вывалил на лёд четыре новенькие черные резиновые шайбы.

- Юра, отведи юных строителей коммунизма в сторону! – Крикнул я. - А то в светлое будущее попадут не все! И сам отойди от греха!

Я немного поёрзал на коньках и так как имел левый хват клюшки, медленно подкатился к первой шайбе с правой стороны, потом пару раз переложил её на крюке с одной стороны на другую. И наконец, кистевым броском как из пращи, зашвырнул хоккейный снаряд в сторону ворот.

- Шух! – Разрезал воздух резиновый диск. – Дзяу! – Брякнула перекладина, от которой шайба влетела в сетку.

Я тут же запустил следом вторую шайбу, она также камнем просвистела по воздуху и, зацепив уже штангу, с громким бряцаньем попала в цель. Третий резиновый диск ушёл чуть выше и врезался в сетку-рабицу, которая крепилась к бортику хоккейной коробки и защищала зрителей на трибунах от таких стрелков, как я. Последней четвёртой шайбой я опять, вскользь зацепив перекладину ворот, забил гол.