Туманная река 4 - [16]
- Ну что за срочность? – Недовольно сказал я, топая к калитке в одних трусах и ватнике. – Неужели заслуженных артистов РСФСР дали после спектакля?
- Лучше! – Во двор заскочил Володя Высоцкий, тряся помятой «Правдой» в руке. – Точнее, хуже.
- Херово дело, - пробурчал Володя Трещалов.
В доме, пока Вадька кипятил чайник, а оба артиста сыпали проклятьями, я по диагонали посмотрел статью в газете под названием «Звенящая пошлость!» Спектакль «Иронию Судьбы» обвиняли во всех смертных грехах. Писали, что он не смешной, аморальный, потакает низменным людским инстинктам. А главного героя пьесы за половую распущенность просто необходимо вызвать на партсобрание, как следует проработать и поставить на вид. В общем, спектакль, в котором воспевается пьянство и который растляет нашу молодёжь, срочно требуется закрыть. Ни про актёрскую игру, ни про песни и стихи, что звучат в пьесе, не было сказано ни слова.
- Ясно, - грустно пролепетал я. – Если очень захотеть, то можно «докопаться» и до телеграфного столба. Кто автор этой херни? Тут кусочек оторвался.
- Кто, кто? – Махнул рукой Трещалов. – Олег Николаевич Ефремов, руководитель «Современника».
- Они у нас в субботу вечером на спектакле были, - пророкотал, сжав кулаки Высоцкий.
От этой новости, мне стало не по себе, потому что когда бьют свои – это гораздо больнее. Вадька принёс чайник, и мы разлили по чашкам чай, а в вазочку насыпали задеревеневшие баранки, которые можно было употреблять лишь после предварительного окунания в кипяток.
- Давайте ему морду набьём, - заговорщицким шёпотом предложил Владимир Семёнович.
- Я согласен! – Поднял руку Владимир Леонидович.
- Не, не, не, - замахал я руками, - мордобоем делу не поможешь.
- Это даже как-то не интеллигентно, - согласился со мной Вадька Бураков.
- Да, к людям сейчас нужно относиться помягче, а на вопросы смотреть поширше, - пробормотал я. - Стойте! А у «Современника» есть какие-нибудь проблемы?
- У кого их нет, - ухмыльнулся Высоцкий. – У «Современника» нет своего помещения.
И тут я понял, что к чему.
- Плохо дело, - я встал и прошёлся. – Спектакль не понравился Фурцевой, которая тоже была в зале. А Ефремов накатал свой пасквиль, чтобы угодить министру культуры и выцыганить для театра помещение. Это значит, скоро появится и другая статейка от передовиков производства. От доярки с огорода, и от слесаря с Уралвагонзавода.
- Не смотрел, но осуждаю, - понял меня с полуслова Трещалов. – Дело-то что теперь?
Я отмерил своими шагами комнату в избушке несколько раз, потом хлебнул чайку, и у меня появился план.
- Давайте обратимся к вождю мирового пролетариата, - предложил я.
- В каком смысле? – Не понял Владимир Семёнович. – Предлагаешь сходить в мавзолей и над гробом вождя помолиться?
- Мы не будем полагаться на волю высшего провидения, - хохотнул я. – Ленин писал, что пока народ безграмотен важнейшим из всех искусств для нас являются кино и клоуны.
- Цирк, - подсказал Трещалов.
- Согласен, клоунов у нас и без цирка хватает, - я ещё отпил крепкого грузинского чайку. - Сейчас едем к нашему киношному соседу на Большой Каретный переулок.
- К Леве Кочаряну? – Удивился Высоцкий.
- К нему! Отснимем киноверсию спектакля за день, добавим в неё мультипликационные вставочки и покажем «Иронию судьбы» по всей стране, - я поднял указательный палец вверх. – И хрен кто после этого запретит нам играть этот спектакль.
- Точно! – Обрадовался Владимир Трещалов. – У киношников своё начальство и свои планы.
- На крайний случай смонтировать отснятый материал можно и в Таллине, - добавил ценную мысль Владимир Семёнович.
- Главное сделать всё очень быстро, - на этих словах я принялся натягивать на себя свой концертный костюм. – Вадька, ты здесь остаёшься за старшего. Ваську покорми.
Не прошло, и сорока минут, как служебный Opel Blitz, я подогнал к дому номер 15, Большого Каретного переулка. В одиннадцатой квартире нам дверь открыла супруга режиссёра «Мосфильма», женщина восточного типажа, Инна. Однако Левона Кочаряна дома не оказалось. В образовавшиеся полтора – два часа, я предложил съездить пообедать.
- А у меня другое предложение, - пророкотал Высоцкий. – Давайте сейчас съездим в ДК Горбунова. Там сейчас «Современник» репетирует.
- Зачем? – Насторожился я.
- Визит дружбы, - хохотнул Трещалов. – Заедем, поздороваемся.
- Скажем пару ласковых, - «добавил елея» Владимир Семёнович.
- Хорошо, только без рук, - согласился я. – Не хватало нам ещё с полицией, то есть с милицией неприятностей.
До Филёвского парка по полупустой Москве доехали минут за пятнадцать. Свернул я в одном месте не туда, немного задумался. И честно говоря: скандалить сегодня совсем не хотелось. Нет, высказаться, объяснится с Олегом Ефремовым, как раз наоборот потребность имелась. Но уже на подъезде предчувствия, что одними словами дело не ограничится, у меня были.
- Мужики, только без рук, - предупредил я Высоцкого с Трещаловым перед входом в зрительный зал.
- Не бзди, - коротко бросил Владимир Семёнович.
И в первые минуты, когда мы тихо присели в зрительном зале, где шёл прогон спектакля «Современника» «Голый король», всё было хорошо. Дверью мы не грохнули, стульями не брякнули. На сцене же, одевшись в нелепые костюмы, разом находилось человек двенадцать актёров разного пола. Что они играли, какие фразы произносили, у меня в голове не откладывалось. «Пьеса Шварца, в принципе, плохой быть не может, - думал я. – Эх, побыстрее бы увести отсюда мужиков. Сейчас драка совсем ни к чему!» К сожалению, спустя десять минут Высоцкий не выдержал.
Если вы случайно попадете в прошлое и увидите, что кто-то поёт песни не соответствующие конкретной исторической эпохе, то перед вами 100 % попаданец. Пожалуйста, не стучите на него куда следует, ему и так не просто.
Музыка, девушки, баскетбол! На дворе 1960 год. Никита Хрущёв провозгласил лозунг: «Догнать и перегнать Америку». Вся спортивная общественность готовится к летним Олимпийским играм в Риме. Творческая интеллигенция опьянённая воздухом свободы, мечтает о великом. Владимир Высоцкий, с которым столкнула судьба главного героя, только что устроился в театр имени Пушкина, где он как не пришей кобыле хвост. А жизнь самого главного героя, Богдана Крутова, висит на волоске. Что принесёт ему ветер неизбежных перемен?
Главный герой невидимой рукой судьбы заброшен из нашего времени в СССР, в 1960 год, в тело 15 летнего парня. Из плюсов, есть верные друзья, кое-какой жизненный опыт, знания и спортивная подготовка. Из минусов, детский дом, никаких связей и полная неопределенность в будущем. От автора: На написание произведения вдохновила работа Сапарова Александра Юрьевича «Вовка-центровой». В данный момент готово 3 части первой книги и 2 части второй.
Работал на заводе простой парень, Иван Тафгаев. Любил, когда было время, ходить на хоккей, где как и все работяги Горьковского автозавода в 1971 году болел за родное "Торпедо". Иногда выпивал с мужиками, прячась от злого мастера, а кто не пьёт? Женщин старался мимо не пропускать, особенно хорошеньких. Хотя в принципе внешность - это понятие философское и растяжимое. Именно так рассуждал Иван, из-за чего в личной жизни был скорее несчастлив, чем наоборот. И вот однажды, по ошибке, в ёмкости, где должен был быть разбавленный спирт в пропорции три к одному, оказалась техническая жидкость.
Тревожный Олимпийский 1972 год. За свою свободу и независимость бьются люди во Вьетнаме, Северной Ирландии и Родезии. Американская киноиндустрия бомбит мировой прокат «Крёстным отцом», и лишь «Солярис» Тарковского удачно отстреливается от мафиозного батяни на Канском кинофестивале. И в это самое время в советских деревнях и сёлах жить стало лучше, жить стало веселей. Как призналась заезжему московскому корреспонденту одна бабушка: «Хорошо живём сынок, прямо как при царизме». Даже американский президент Ричард Никсон посещает СССР, где почти 42 часа общается с Леонидом Брежневым.
Жил-был на свете Иван Тафгаев, Играл в хоккей, гонял разгильдяев. Дрался за клуб, лихо бил по воротам, Хоть и в команде прослыл сумасбродом. Правда, у Вани был крупный изъян, Который в мозгах правил местный шаман. Но что-то в заклятье пошло по-иному, Читает Иван теперь Ленина Вову. И бойся «Торпедо» приезжий бугай! Есть в городе Горьком хоккейный тафгай! И треснул мир напополам, парам парам. И льётся кровь, идёт война, тара тара. В хоккее бьются все, не зная полумер, Во славу сборной бесподобной СССР!
Двое наших в другом мире. Все в шоколаде, и чем это может грозить новому миру. Выложена первая книга.
Из-за эксперимента по открытию портала, в иной мир переносятся десять землян. Каким путем им следовать? Попытаться устроиться в деревне, которая их приняла? Завести семью, изучить профессию, освоиться? Попробовать найти путь домой, теряя надежду с каждым годом? Или стать частью банды, пытаясь заглушить боль наркотиками? Путей бесчисленное множество и у каждого решения есть причины, у всех событий есть последствия, а у разных мнений есть свои аргументы. И что бы уцелеть, больше всего нужно единство…В тексте использованы стихи группы «Мельница».
Попал под грузовик, подумаешь. С кем не бывает? А если ты после этого выжил, да ещё и попал в параллельную вселенную, такое с кем бывает? Правильно, мало с кем. Если такие истории и были, то истории эти стали легендой. Легенда — фарсом. А потом уже и анекдотов насочиняли. В общем, попал я не на шутку и хоть бы кто объяснил, что делать-то надо? Опять придётся всё самому разруливать. Ну да ладно, мы народ упёртый, как нибудь пробьёмся.
«Калейдоскоп феникса» – это уникальное издание, собравшее в себе экспериментальные произведения малой прозы. Для произведений характерен сюжет, изображающий мрачные события и катастрофы, трагические изменения человеческого сознания, охваченного страхом и теряющего контроль над собой. Для них типична зловещая, угнетающая обстановка, общая атмосфера безнадежности и отчаяния. Мистичность этих произведений обусловлена стремлением автора разгадать метаморфозы человеческой психики и познать её тайные свойства и патологии, обнажавшиеся в «аномальных» условиях.
Продолжаются приключения Васьки Василькова, героя нашего первого романа. Совершенно случайно простой деревенский парень становится носителем двух человеческих разумов — сельского парня и немецкого офицера, прожженного разведчика и диверсанта. Эта уникальность вытворяет с Васькой черт знает что…