Туманная река 3 - [58]

Звёздно-полосатые своей стартовой пятёркой почти не удивили. Ожидаемо вышел центровой — Джерри Лукас. Форварды — Терри Дишингер и афроамериканский баскетболист Оскар Робертсон. Защитники — Джерри Уэст и Адриан Смит, по прозвищу Оди. Вот последнего атакующего защитника, ростом сто восемьдесят пять сантиметров выпустили, как раз под меня. Чтобы Уэст больше думал о нападении, а не за мной по пятам бегал.

Судья в поле швейцарец Вебер подозвал команды к центру площадки. Петров и Лукас встали в центральном круге, а я и остальные игроки по принципу свой, в белой майке и красных трусах, и чужой, в синей майке и синих трусах, расставились по окружности. И вот швейцарский рефери одной рукой, отправив баскетбольный снаряд в свободный полёт, дал начало новой главе в истории баскетбола. Весь зал разом сначала затих, а потом резко взревел. Пятнадцать тысяч глоток обрушились на мои уши. Петров, используя преимущество в росте над Лукасом, очень сильно скинул мяч на нашу половину поля. Я как самый невысокий, но самый реактивный на площадке ускорился и завладел ничейным мячом.

Американцы бодро откатились к своему кольцу. Кроме Оди, который остался караулить меня в центре площадки. Муйжниекс не глядя потрусил в левый угол, Зубков и Петров тоже побрели в зону атаки, а Корней решил помочь мне заслоном. Я кивнул ему головой, давая понять, что нечего заниматься дурью, дуй в расстановку и понёсся, как электричка в атаку. Своего оппонента Оди, я даже не успел заметить, он, как деревня Гадюкино, лишь мгновение мелькнул за окном. Так как меня благородно решили не встречать, я с восьми метров спокойно положил первую бомбу в корзину звёздно-полосатых.

— Каждый с каждым! — заорал я, — встаём в прессинг.

Два раза повторять, когда от адреналина кипит кровь, мне не пришлось. Мы плотно сажали растерянных американских студентов. Робертсон из-за лицевой на исходе пятой секунды отпасовал на Уэста, которому активно мешал Корнеев. Я, бросив Оди одного, сделал небольшой слаломный проход между своими и чужими игроками, и, выскочив, как прыщ на носу перед самым важным свиданием, выхватил мяч из рук опешившего американца. Зубков первым сообразив, что ему самое время нужно рвануться под кольцо, получил от меня быстрый разрезающий пас, и забил ещё два лёгких очка, 4:0.

— Отошли, отошли, — бросил я своим товарищам, — играем гибрид. Петя и Зуб из нашей краски ни шагу!

До сих пор реактивные студенты американских университетов медленно поплелись в атаку.

— Почему ещё раз не зажали синих? — спросил Корней.

— Потому что не с Пуэрто-Рико играем, зачем рисковать? — ответил я, и пошёл встречать Адриана Смита, по прозвищу Оди.

Адриан, только завидев меня перед собой, тут же отдал на Уэста, который скинул в край на Робертсона. Афроамериканца плотно закрыл Корней, поэтому он вернул мяч обратно Уэсту. А вот Муйжниекс прозевал рывок американца, который вышел на ударную позицию, и шмальнул с пяти метров. Мяч брякнулся о переднюю дужку кольца и вылетел в поле. Петров был первым на подборе. Я рванулся в прорыв, но Саша замешкался, и студенты в синей форме вовремя вернулись в защиту. Не всё, как говорится, коту Масленица. Валдис сам перевёл мяч в нападение, и, отдав на Корнеева, ушёл в левый угол.

— Зуб, заслон! — закричал Юра и тут же за счёт Зубкова оставил за спиной, опекающего его Робертсона.

Но под самым кольцом Корней упёрся в лес рук Лукаса, Дишингера и Смита, зато я в правом углу в одиночестве даже успел немного задремать. Скидка на меня, и я вновь на все сто использовал открытый бросок, 6:0.

Трибуны дружно заулюлюкали и засвистели.

* * *

Лишь первые секунды нервно ёрзал на стуле Том Мешери, которому с подачи руководства НБА посчастливилось увидеть интереснейший матч живьём. Когда первый мандраж прошёл, Том просто растворился в игре. Он с высоты десятого ряда читал битву между СССР и США, словно шахматную партию. Начало — полный разгром синих, 16:4. Игроки в белых майках и красных трусах играли хитрее пронырливых лис. То зажимали синих в защите, то, как пружина, резко распрямляясь, контратаковали. Двадцатка же палил, как безжалостный убийца в фильмах про самих метких ковбоев. Затем с паркета убрали игрока номер двадцать, дали отдохнуть Крутову, и игра моментом выровнялась, 20:12. Тренер коммунистов красный, как помидор, что-то яростно заорал и тут же выпустил своего джокера. И вновь счёт на табло медленно пополз в сторону Советов, 26:14.

* * *

— Свидетелями, какого баскетбольного спектакля мы сегодня с вами стали, — перекрикивая толпу, надрывался в микрофон Николай Озеров, — вы просто не представляете товарищи! До конца первого тайма пять минут и при счёте 26:14, тайм-аут взял тренер американцев Пит Ньюэлл. Интересно, что придумает американский наставник. Как он собирается нейтрализовать нашего двадцатого номера, Богдана Крутова. Кстати, пользуясь небольшой паузой, хочу сказать, что Богдан передаёт приветы своим друзьям и знакомым в Москве, а так же своей любимой девушке, Наташе.

* * *

— А-а-а! — заорал как человек, который наступил на гвоздь Санька, когда услышал из радиоприёмника привет от Богданчика.