Туман-озеро - [16]

— Полковник Головин, — раздалось в телефоне. — Подтвердите получение пакета «ноль один ноль» и немедленно принимайте меры к исполнению. Один экземпляр приказа направьте непосредственно исполнителю, минеру Акимову. По выполнении следуйте указанным маршрутом.

Наступила пауза. Русанов замер в немом оцепенении. В телефоне опять забилось что-то живое и, как показалось лейтенанту, тревожное.

— Обстановка изменилась. Южнее Казенного бора враг прорвал фронт, мосты в тылу взорваны. Создалась угроза захвата объекта. Вот так… — словно отвечая на немой вопрос Русанова, произнес Головин.

— Будет выполнено, товарищ полковник, — ответил Русанов, не слыша собственного голоса.

Внимание начальника, выраженное как сочувствие, не официальным тоном, наполнило душу лейтенанта теплотой. В то же время стало ясно, почему фашисты не бомбят объект в Казенном бору и почему так внезапно свернули на север наши отходившие войска.

— Вот что, — еще тише и задушевнее прозвучали в телефонной трубке слова полковника, — по радио будет передано правительственное сообщение, послушайте со своими людьми. Думаю, успеете. Вам все понятно, товарищ Русанов?

— Да, товарищ полковник. Все понятно.

— До свидания, товарищ Русанов. Желаю мужества.

Лейтенант продолжал держать руку на аппарате, словно не веря в реальность этого разговора. В сознание ввинчивалась одна мысль — взорвать склады! Русанов смотрел прямо перед собой, пока не заметил, что у сержанта через туго стянутую марлю проступила свежая кровь.

— Позовите связного! — почти шепотом произнес лейтенант. — А вам необходимо перевязаться.

Через несколько минут связной, вложив за пазуху конверт, с места пустил коня в галоп.

Отправив двух красноармейцев с другим пакетом к тому же исполнителю более безопасным маршрутом, чтобы продублировать распоряжение полковника Головина, Русанов облегченно вздохнул и посмотрел в сторону не отходивших от репродуктора бойцов.

— Откуда они узнали, что будет правительственное сообщение? — спросил он стоявшего рядом сержанта.

— Эх, товарищ лейтенант… — многозначительно произнес сержант, прижав кулак к перевязанному виску.

— Сильно болит? — озабоченно спросил Русанов.

— Болит, — откровенно признался Брылунов.

— Крепко смазал проклятый парашютист. А знаете, кто будет говорить? — снизив голос до шепота, спросил он. Брылунов, сдерживая горячее дыхание, потянулся к уху лейтенанта и что-то тихо шепнул. Взгляд лейтенанта загорелся.

— Вы откуда знаете?!

— Солдатская душа если чего и не знает, так чувствует, товарищ лейтенант.

— Это верно, — согласился Русанов, о чем-то думая.

Ждали начала радиопередачи. Русанов стоял среди бойцов, временами поглядывая в сторону ворот. Что-то долго не возвращался конный связной. Да уже время быть взрыву… Лейтенант с беспокойством взглянул на Казенный бор и увидел на его фоне, в раме ворот, группу военных. Красноармейцы притихли. Впереди военных шел капитан.

— Вы лейтенант Русанов? — резко, как выстрел, прозвучал его голос.

По лицу капитана, как и по лицам ею спутников — еще одного офицера и рядовых, — градом катил пот. Капитан снял фуражку, вытер ослепительно белым платком русый ежик волос. В теле он был худощав, но фигура его как-то странно расширялась к шее. его костлявые плечи были высоко вздернуты вверх.

— Я лейтенант Русанов. — взяв под козырек, ответил озадаченный командир взвода.

— Очень хорошо. Дело в том, что приказ, который вы оставлены выполнять, — отменяется. Вы знаете, о чем я говорю, — о приказе ноль один ноль…

У лейтенанта зарябило в глазах.

— Наши войска закрепились на восточном берегу. Обстановка изменилась, понимаете? Торопитесь! — произнес капитан.

Русанов просветлел было от радости, что отступление прекращено, но сейчас же помрачнел снова и с беспокойством посмотрел на своих бойцов. Ему вспомнился заботливый голос полковника Головина. Как же он не сообщил об изменении в обстановке и не отменил свой предыдущий приказ?

Капитан, перебрав колючим взглядом насторожившихся красноармейцев, остановился на сержанте.

— Уведите рядовых, когда здесь разговаривают старшие!

Его хрящеватый кадык мотнулся по широкой шее вверх-вниз и, распирая ворот гимнастерки, угрожающе остановился. Брылунов хмуро молчал.

— Надеюсь, вы разрешите мне связаться с моим командованием? — сказал Русанов и, не дожидаясь ответа, заспешил к телефону.

— Торопитесь, лейтенант, — послышалось ему вслед.

От этих слов, вернее от тона, каким они были сказаны, по спине лейтенанта прошла дрожь. В них звучало что-то злорадное, холодное.

Русанов торопливо покрутил ручку аппарата, приложил трубку к уху. Она молчала.

— Я уже ничего не могу сделать, но… — произнес Русанов упавшим голосом и замолчал. Он хотел было сказать, что ему достоверно известно о переправе фашистов южнее Казенного бора на восточный берег, что нет, таким образом, никакой логики отменять приказ, но больше ничего не сказал.

— Какие там еще «но»! — раздраженно воскликнул капитан. — Немедленно и без рассуждений выполняйте… Я несу ответственность, как старший по званию… Вот мои документы.

Он повернул голову к своим спутникам, как-то по-особенному ощупывая их своими холодными глазами, и приказал: