Туман и дракон. Книга первая - [27]

Бумс.

В крохотном мозгу летучей мыши полыхнула ослепительная молния, отшвырнувшая тело куда-то вбок. Лишь сползая в щель между сундуком и стеной, граф понял, что случилось: Цепеш, не просыпаясь, прихлопнул его, как особо крупного комара. Рукой в гипсе. А сам продолжал невозмутимо посапывать.

Настоящая летучая мышь, пожалуй, не оправилась бы от подобного удара. Однако вампир – дело другое. Повалявшись в щели, граф кое-как собрал воедино кости, мысли и крылья и медленно выполз. Превратился в человека. Полежал ещё, обмозговывая дальнейшие варианты. Пожалуй, приключений в виде летучей мыши хватает по уши. Имелся у него в запасе ещё один зооморфный облик – волк-оборотень, чудовищное существо на двух ногах, поросшее мехом, с внушительными жёлтыми когтями и с пастью, полной зубов. От одного вида этой пасти люди гарантированно падали в обморок или удирали со всех ног; ну, то есть, все нормальные люди… те, которые не Цепеш… но попробовать стоило. Однако чтобы преобразиться в оборотня, требовалось вдохновение, о котором, вследствие первой неудачи, приходилось разве что мечтать.

Нуда ничего, ещё не весь ресурс исчерпан! Будущие жертвы, как правило, пугались его лица – подсвеченного снизу посреди полной тьмы…

Медленно, величественно, зловеще Дракула приближался, держа перед собой зажжённую свечу. Но как только он оказался рядом с постелью, князь сонно причмокнул и перевернулся на спину. И раздался – рёв! Нет, ну на самом деле это был храп, однако по силе и раскатистости равный львиному рыку. Сдутый его волной огонёк потух.

«Нет, я отказываюсь работать в таких условиях!» – Крик негодования так и рвался из груди. Однако граф затолкнул его обратно, вопреки тому, что Цепешев храп продолжал раздражать его слух. Если бы Цепеш храпел равномерно, к этому ещё можно было бы притерпеться, но его оперные рулады и модуляции напрочь исключали такую возможность. Желая поскорее закончить со всей этой ерундой, граф снова высек огонь, зажёг свечу и, перекрывая храп, произнёс – голосом низким, торжественным и грозным, словно близкий гром:

– Восстань и внемли, о смертный!

Обычно он мог разбудить человека одним лишь пристальным взглядом, однако это был явно не цепешев случай.

Подействовало! Ура, подействовало! Храп прервался, Влад соскочил с постели, словно по военной тревоге. Глаза его, и без того большие, расширились так, что граф уже торжествовал победу… Вплоть до того момента, когда этот омерзительный смертный согнулся пополам, и испускаемые им звуки засвидетельствовали, что о страхе здесь и речи не шло.

– Уах-ха-ха-ха! – Смех Цепеша был преисполнен дикарского восторга. – Ой, не могу! Что это с вами?

– А в чём дело? – нервно спросил граф, отводя свечу от лица.

– Вы на себя в зеркало посмотрите!

– Я не отражаюсь в зеркалах. И с вашей стороны крайне бестактно напоминать мне об этом!

– Ладно, бросьте, на что тут обижаться? Просто выглядите так, будто вас по голове оглоушили. На вас тут в последнее время ничего не падало сверху?

«Падало! Ваш гипс!» – хотелось заорать вампиру, но он опять сдержался. А Влада, который, отхохотавшись, уселся на свой сундук, разобрала словоохотливость:

– Такое лицо, как вот у вас сейчас, видал я последний раз при дворе моего шурина Матьяша Корвина, когда бился на турнире со славным французским витязем Ангерраном де Фуа. Счастье его, что надел он тогда не лёгкий турнирный шлем, а настоящий боевой… Вы в снаряжении воинском разбираетесь?

– Так, знаете ли, не слишком. Мне ни к чему.

– И лат, наверно, никогда не носили? Эх, многое вы упустили в жизни! А ведь для знатного мужа это немаловажное уменье…

И Цепеш пустился в пространный рассказ о том, как надевается панцирь и прочие детали рыцарских доспехов, и как во всём этом садиться на коня, и как спешиваться, и как справлять нужду, и во что был облачён оный славный витязь Ангерран де Фуа в тот злосчастный для него день, когда вызвался состязаться на турнире с самим господарем валашским.

Граф никогда не считал себя застенчивым. Более того, его обычный способ действий заставлял людей подозревать его в грубости – вплоть до брутальносте. Однако сейчас он открывал о себе неприятную истину: всё это относилось лишь к его действиям в привычной роли вампира. Что же касается повседневного общения, вот как сейчас, он мучительно стеснялся перебить собеседника, сказать, что воинские подробности минувших лет ему ничуть не интересны, и только с тоской пережидал, когда же всё это кончится.

– …бряк из седла наземь, как мешок с мукой, шлем вдребезги, а лицо – ну точь-в-точь как у вас сейчас! – заключил господарь Влад, и Дракула не удержался от вздоха облегчения. – Ну, да на турнирах бывало и не такое. Помню, ещё…

– Князь, – не выдержал Дракула, – время вообще-то позднее. Вас случайно не клонит в сон?

– Да, отдохнуть не мешало бы, – согласился Цепеш, к неописуемой радости графа. И снова забрался в постель. Вампир же поспешил к двери, во избежание продолжения летописи былых турниров.

– Так что сказать-то хотели? – настиг его голос Цепеша.

– Что?

– Да вот разбудили-то вы меня – сказать, видно, что-то хотели?

У Дракулы не осталось уже сил что-либо придумывать.