Тудор Аргези - [17]
Янку говорил сердито, чтобы «проучить» оскорбителя «международного святилища служителей прекрасного».
Караджале, это был он, обычно вспыльчивый, легко зажигающийся, мог, естественно, возмутиться выходкой «молокососа», по, непревзойденный мастер комических ситуаций, не только сам не вспылил, но и удержал готовых броситься на экскурсовода юных поклонников.
Караджале вывел из зала всю компанию п, ссутулившись, зашагал к знаменитому кафе Капша, любимому месту писателей, артистов, художников и газетчиков Бухареста.
Караджале был в то время широко известным в стране автором драматических и сатирических произведений, обнажавших язвы, по его словам, «безнадежно больного мира». Юный экскурсовод опасался, что знаменитый писатель расскажет о происшедшем директору лицея или старшим распорядителям выставки. Он уже готовил себя к возможным объяснениям, но был глубоко убежден, что поступил правильно. Пусть этот господин и Караджале, но тогда он тем более не имел права оскорблять автора картины.
На второй день, к удивлению Янку, Караджале снова появился в зале выставки. На этот раз он был один. Подошел к столу, у которого так же, как и вчера, стоял Янку, не взял протянутый ему каталог и сел, забросив левую руку за спинку стула. Он чуть наклонился и долго разглядывал экскурсовода. Улыбнулся:
— А ты, парень, хитрющий негодник, да?
Янку продолжал стоять, не находя, что ответить.
— Ты ведь знал, кто я такой?
— Знал, господин Караджале, но…
— Ладно, без «но»… Ты был прав, парень. Пойдем закусим, а? Пора. Пошли обедать со мной.
— Спасибо, господин Караджале, с радостью.
— Ну так закрывай лавку!
Они прошли в роскошный ресторан отеля «Унион». Янку никогда там не был и вообще не знал, как выглядят большие рестораны, где обедают господа. Официанты кланялись писателю и спешили со своими привычными улыбками: «Что пожелаете, господин? Мититеи? Сэрмэлуце?[17] Вырезку с ребрышком? Да! Сию же минуту…»
На третий день ровно в двенадцать Караджале снова пригласил Янку обедать. На этот раз из его кармана высовывался свернутый трубочкой журнал. Официант сразу же принес бутылку оранжада для Янку и самое лучшее пиво Караджале. Писатель, узнавший накануне не все об этом юноше, возобновил разговор. Видно, ему пришелся по душе суровый страж выставки живописи, и по своей профессиональной привычке он хотел докопаться «до самого дна». Янку ничего от Караджале не скрыл: Эминеску, хромой Али, утеря «гениального» стихотворения — все рассказал. И только тогда Караджале достал из кармана журнал и развернул его. Это была «Лига ортодокса» — «Православная лига», журнал известного поэта Александра Мачедонски, главы румынских символистов, чье творчество было проникнуто демократическими идеями.
— Ты не знаешь, кто Ион Тео?
Янку покраснел и съежился. Видеть в руках Караджале свои стихи было и радостно и страшно.
— Это я так Подписался, — признался он. И тут же добавил: — Только стихи не полностью мои.
— Как это?
— Да, — повторил Янку, — потому что мастер Мачедонски смешал свои чернила с моими.
Караджале захохотал:
— Смешал свои чернила с твоими! Это здорово сказано! Да у каждого, конечно, должны быть только свои чернила… А если смешать их с чужими, то получится или очень бледно, или очень густо… А Тео — это уж что-то ты слишком высоко взял. Тео — это бог. Пусть он один подписывается этим именем, не нужно «перемешивать» свое имя с именем бога. Я бы этого не стал делать. А впрочем, как знаешь…
Возможно, именно в тот день, беседуя с удивительным человеком, непревзойденным сатириком, Янку решил раз и навсегда жить и творить под другим псевдонимом — ТУДОР АРГЕЗИ. Он взял имя своего деда Тудора, которого никогда не видел, а фамилию позаимствовал от сказочной реки Арджеш, древнее название которой. Аргесис. С новым именем он перешел из XIX века в XX и ставил его под всем написанным за семьдесят один год работы в литературе.
На этой странице мы распрощаемся с Янку Теодореску и пойдем по следу ТУДОРА АРГЕЗИ.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Итак, первое «гениальное» стихотворение Тудора Аргези осталось неизвестным. Стихотворения 1896 года Александр Мачедонски безжалостно переделывает на свой лад. Юный поэт восстает против подобного вмешательства, порывает с Мачедонски. Причиной этого решительного шага, ухода из-под влияния кумира молодых поэтов-модернистов Бухареста, возможно, явилась еще и клеветническая статья Мачедонски против Иона Луки Караджале, а также его грязная эпиграмма на Эминеску. Не исключено, что Караджале во время встреч с Янку в ресторане «Унион» высказал ему свое мнение об этих поступках модного тогда литературного метра.
Знакомясь с дальнейшим творчеством Аргези, Мачедонски признавал, что этот молодой человек с необыкновенной смелостью и дерзостью порывает со старой техникой версификации, с банальностью образов и идей. «Выступление шестнадцатилетнего юноши увенчано самым блестящим успехом».
Но эта похвала не изменила отношения Аргези к Мачедонски. Он не станет его эпигоном.
Незадолго до начала нового учебного года Янку сказал Григоре о своем решении порвать с поэтическим кругом Мачедонски и со своей старой фамилией.
