Тучи над страной Солнца - [58]

-- Церковь никогда не оправдывала убийства беззащитных, -- ответил отец Андреас, -- мы всегда призывали к милосердию по отношению к язычникам, ведь ужасна участь умерших некрещёными. Но разве инки не покоряли чужие народы, чтобы навязать им свой образ жизни? Если ты родился в этом городе, значит, ты по крови чиму, и принадлежишь к народу, который некогда инки присоединили к себе. А разве при этом не лилась кровь? Да, наши воины не святые, захватив город и стремясь вознаградить себя за то, что рисковали жизнью, они не могут удержаться от насилия над женщинами, но ведь не будешь же ты уверять нас, что воины инков не делали то же самое?

-- Если вы учили наши законы, то должны знать, что они запрещают обижать население покорённых земель и наказание за это -- смерть! -- ответил старейшина.

-- Мы знаем про этот закон, однако сколько бы вы ни казнили его нарушителей, невозможно искоренить дурную человеческую природу.

-- Уж не хотите ли вы сказать, что наша природа лучше вашей? -- спросил старик. В толпе засмеялись, а монахи смущённо потупились, -- ведь наши воины действительно исполняют этот закон и не только потому, что боятся наказания, но с детства нас учат, что между народами должны быть отношения мира и братства. Да, конечно, и между братьями случаются ссоры, бывает, что они даже льют кровь друг друга, но всё же так не должно быть, мы не любим войну, а любим мир. Поэтому даже когда мы вынуждены воевать, мы всё равно делаем это лишь ради того, чтобы потом люди могли мирно трудиться на своей земле. Прежде, когда Чимор был независимый, там было долговое рабство, ибо нужны были рабы для работы на рудниках. Для захвата рабов правителям Чимора нужно было воевать с соседями, и потому они время от времени нападали на них. Потом случилась война с инками, и те одержали победу. Конечно, война стоила моему народу немало крови, многие боялись, что инки обратят их в рабство, однако ничего подобного не случилось. Народы в государстве инков равны в своих правах. Наш народ принял справедливые законы, и до прихода белых пришельцев жил счастливо. Да и теперь мы живём неплохо, если не считать вечного страха, что из-за моря приплывут христиане, и опять обратят наш город в руины.

Отец Андреас ответил на это подчёркнуто кротко:

-- Старик, тобой владеет давняя обида. Гнев ослепил тебя и ты не можешь увидеть истины. Ты отрицаешь Христа, хотя ничего не знаешь о его учении. Да, эти люди причинили тебе зло, но постарайся простить их. Они всё равно уже мертвы и Бог совершил над ними свой суд. Ты же должен думать о спасении собственной души, ведь за свой гнев придётся давать ответ перед Богом, а любой из людей виновен перед ним куда больше, чем самый страшный преступник перед своими жертвами.

-- Вы хотите сказать, что я перед вашим богом я больший преступник, чем эти изверги?! -- в изумлении промолвил Старый Ягуар, -- но чем я виноват перед ним? Разве я убивал его близких?

Брат Андреас всё тем же кротким голосом попытался объяснить:

-- Всякий, кто грешит, а грех против Бога есть противление Его Божественной Воле, причиняет боль Его Единородному Сыну. Ты, а до тебя многие поколения твоих предков поклонялись идолам и тем самым вбивали ещё глубже гвозди в раны Христа. В этом грехе вы должны теперь покаяться.

-- Какие гвозди? Какие раны? -- старик был не столько разгневан, сколько ошарашен, -- да мои предки до прихода христиан даже не знали, что такое гвозди! Да и после мы никому не засовывали их в раны, мы же не изверги! Да, я слышал, что христиане настолько жестоки, что запытали насмерть даже собственного бога, но мы-то здесь при чём?!

Брат Томас счёл необходимым вмешаться:

-- Прошу простить нас, отец Андреас неясно выразился. Он имеет в виду, что ваши предки, хоть и в неведении, нарушали заповеди Христа, а каждый дурной поступок есть своего рода гвоздь в его раны. До прихода испанцев вы, конечно, не могли ничего знать о Христе, и потому Господь к вам был снисходителен, однако теперь -- иное дело.

-- В чём же суть учения Христа? Неужели в том, чтобы убивать беззащитных? Чтобы ругаться над женщинами и детьми?

-- Отнюдь, -- ответил брат Томас, -- Если кратко, оно состоит в том, чтобы не делать другим того, чего себе не желаешь, и те, кто убил твоих родных, не могут называться истинными христианами. Этому поступку нет оправдания.

-- Однако завоеватели были уверены, что с ними бог, я слышал, что они даже украшали своё оружие и доспехи обращениями к своемубогу. Однако вы говорите теперь, что это не так. Значит, мстя за родных, я был прав даже в глазах вашего бога? Не знал. Но тогда мне тем более не в чем каяться!

В разговор опять вступил отец Андреас:

-- Ты ошибаешься, старик. Тебе есть в чём каяться. Разве ты сам никогда не делал другим того, чего не желал бы себе? Разве твой народ всегда жил по этому принципу? Ты убивал на войне, но уверен ли ты, что все, чью кровь ты пролил, были извергами? Мы знаем, что на этой войне погибло немало святых. Может быть, и на твоих руках есть их кровь? Но даже если бы ты был уверен, что убивал только извергов, то всё равно, убивая, ты испытывал