Тучи идут на ветер - [195]
— А не белая пропаганда? — спросил озадаченно Кузнецов. — Слыхал еще в Ремонтной…
— У станицы Потемкинской под наш удар попали кубанцы. Пленных и донесения отправил в Царицын. Не сказки. Сила грозная. Бои ждут нас жестокие. По моему мнению, Южный фронт сейчас стал главным фронтом Республики. Всё сюда надо бросить. Не знаю Девятую и Восьмую. Наша, Десятая, полнокровная армия. Но для наступления, боюсь, не хватит резервов. И совсем мало, кавалерии. Одни мы. Войсковая конница при дивизиях не в счет. Малые части — полки, эскадроны. Они не выполняют самостоятельных тактических задач, охраняют пехоту. А кавалерия ой как нужна! По неполным сведениям, какими мы располагаем, соотношение в коннице… один к десяти примерно. Не в нашу пользу.
— Борис Макеевич, побойтесь и вы бога…
— Загинайте пальцы. Корпус Покровского, трехдивизионного состава. Раз. Корпуса Топоркова, Улагая, Шку-ро, Шатилова… Не думаю, чтобы сотни опрошенных кубанцев «пропагандировали» в один голос. Не берем донцов. Эти вот, за Салом. Вижу, омрачил ваш приезд…
У крыльца — конское ржание, топот. Кто там с таким шумом? Борис, откинувшись, поглядел в окно. Не видать.
— Конники мои славные, комиссар, — подбадривающе кивал он. — Дивизия стоит любого деникинского корпуса. Не числом — хваткой. Будем управляться с врагом порознь. Пехота подсобит, подопрет. Кстати, зародилась у нас тут мысль… Добить Краснова. В двуречье, меж Салом и Манычем. Захватим переправу на Салу, в Большой Мартыновке. До разлива… Ждем разведчиков.
— Без поддержки пехоты? — спросил военком, понявший план начдива.
— А что? Сделаем рейд на Великокняжескую. Там штаб Мамантова. Он возглавил все донские части.
Вошел Буденный. Прикладывая руку к папахе, косился на чужака — в нем чуял причину спешного вызова. Думенко познакомил их.
— Семен Михайлович, вызвал тебя по какому делу… Пакет из штарма. Сводка нужна. В ночь я отбываю в Ремонтную. Свяжусь с Егоровым. Будешь за меня. Вдвоем вот, с военкомом. К утру, к выступлению, я поспею. Покажешь комиссару наше хозяйство. А теперь — в столовую, пора обедать.
Прошли в соседний флигель. В просторной светлой горнице было уже человек десять — двенадцать. Удивил Кузнецова стол, накрытый белой скатертью с узорами, сервировкой со вкусом и разнообразием блюд.
Представив военкома, Думенко пригласил к столу штабных и командиров, вставших при их появлении. К концу обеда Кузнецов уже знал, как из групп иногородних и бедных казаков создавалась конная дивизия. Чувствовалось, начдив влюблен в свою конницу; сам давал характеристику боевого состава, по памяти перечислял комэсков и взводных. Полками командовали Ока Городовиков, калмык, Кондрат Гончаров, Федор Литунов; четвертый временно возглавлял серб Дундич, Ваня, как назвал его с улыбкой начдив. Кроме того, был отдельный дивизион; командовал им казак Николай Алаухов. Тут же за столом сидели комбриги Григорий Маслак, Константин Булаткин и Семен Тимошенко.
— С лихим народом предстоит быть. Легкой жизни не сулю, — сказал Думенко.
— Работать нам вместе, Борис Макеевич…
— Как оно у военкома с конем, а?
Спросил пожилой. Седой, с рябым мясистым лицом. Догадался: комбриг Маслак. Наслушался о его делах еще в дороге: рубака, сквернослов и отчаянной храбрости человек. Любого молодого в бою за пояс заткнет.
— А что, комиссар, — подхватил Думенко, — хорошо держишься в седле?
— Нет, — признался Кузнецов. — В старой армии служил в тяжелой артиллерии канониром. Доводилось, конечно, ездить верхом…
— Ну, посмотрим… Есть у нас Ангара…
Веселой гурьбой конники вывалились вслед за начдивом на плац. Два ординарца вывели под уздцы кобылицу золотистой масти, с пятном на лбу, в чулках. Она рвалась, приплясывала, зло косясь на собравшихся.
Кузнецов принял поводья. Только бы не подкачать, не ударить лицом в грязь. Кобылица захрапела, взметнулась, похваляясь своим норовом. Выбрав момент, забросил поводья на шею; с трудом поймав стремя, вскочил в английское седло.
Ангара опять взвилась, силясь сбросить седока. Удержался военком; круто взял в шенкеля — присмирела. Наметом прошил расквашенный выгон за хутором. На взмыленной, успокоенной подъехал шагом к экзаменаторам.
— На четверку вытянул, — скупо улыбнулся Думенко. — Но Ангару не дам. На ней красоваться только… Надо воевать. Есть конь… Васька, опытный боец. Не подведет. Семен Михайлович выделит ординарца. Ординарец — особа важная при командире.
На Большую Мартыновку Особая кавдивизия ушла без начдива.
Не выехал Думенко, как собирался, и в Ремонтную на переговоры с командармом. Сдав вновь назначенного военкома на попечение Буденному, он едва добрался без помощи с плаца до квартиры. Думал, переваляется. К вечеру поднялся жар.
— Тиф, — определил доктор.
— Не дури, Петров.
— На этот раз… сыпняк.
— Светом выступаю! — отчаянно сорвал Думенко с себя тулуп.
— Трястись за дивизией рискованно, Борис Макеевич. Организм истощен.
О болезни начдива доложили в Царицын.
Комбриги пошумели. Высказывались против местной больницы — оставлять в казачьих станицах рискованно. Григорий Маслак, отмахиваясь от телеграмм из штар-ма, требовал держать больного при дивизии. Напирал на врача Петрова и военкома, настаивавших на эвакуации в тыл.
Книга В. Карпенко рассказывает о жизни легендарного начдива, героя гражданской войны Н. Щорса. О том, как он со сформированным им же Богунским полком устанавливал Советскую власть в освобожденных от петлюровцев районах Украины. Автор использует в своей книге архивные материалы и воспоминания соратников Щорса. Книга рассчитана на массового читателя.
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Середина XVII века. Речь Посполитая подмяла под себя почти всю Белую и Малую Русь. Но на завоеванных землях уже вовсю полыхает пламя освободительной борьбы. Малороссия волнуется как штормовое море, лихие казацкие ватаги не дают покоя захватчикам. Дело за малым – кто возглавит справедливое народное мщение, кто объединит его в единый мощный поток, который сметет ненавистных шляхтичей?И такой человек появился. Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) стал воистину национальным героем запорожского казачества и символом независимости Украины.
Новый роман известного современного писателя Валерия Поволяева "Атаман" посвящен жизнеописанию одного из наиболее выдающихся лидеров российского казачества генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова.
Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.