Тучи идут на ветер - [193]
До света задержался в штабе. После совещания с командирами — проводил только что назначенный в дивизию политический комиссар Новицкий — слушал отчет о формировании 3-й бригады. Докладывал Семен Тимошенко, комбриг. В основу вошли остатки 2-й бригады Сводной дивизии, оставленной им в Чапурниках в рождественские дни. О ней он тогда пекся больше всего; тревожась, дуром нагнал Кочубея на тонкокорую промоину, засыпанную снегом…
Выспрашивал подробности печального конца бригады. Сознавался сам себе: окажись и он на месте Городовикова, ничего не изменилось бы в те дни на Южном участке. Но, судя по действиям, командирские просчеты были. Их все порывался высказать Маслак. Сидел, дергался — похоже как в скамейке гвозди. Перенимая виноватый взгляд Городовикова, Борис осадил задиристого кочета:
— Охолонь, Маслак.
Чуя поддержку начдива, Ока огрызнулся:
— Тебе, Гришка, легко зараз рубать языком. Не чи-жельше было махать и шашкой… когда за спиной такая бригада!
Маслак куражился:
— Воя-яки… Ладно — седла, батоги хоть узяли бы с собою…
— Не скалься… — осерчал платовец. — Где был ты, а где — я?! Ты за сто верст от фронта… Обозы разгонял, кухни… да на хвосты кадетам наступал. А я Сарепту держал. Голову не жалел. Вот так, как в твои… беляку засматривал.
Обидчиво засопел Маслак — задел калмык. Собрал самые увесистые слова, но, натолкнувшись на немигающий взгляд начдива, не рискнул высказать их вслух.
К воротам подскочил всадник. Начдив стоял на крыльце, ждал лошадь. Собрался с утра пораньше во 2-ю бригаду. Вчера ее не застал в хуторе — выдвинулась к станице Потемкинской.
Ведя в поводу заляпанного с ног до головы мокрого коня, гонец копался в подкладке белой бараньей шапки. Протянул клочок бумажки, радостно осклабился:
— С выздоровлением, Борис Макеевич…
Донесение от Булаткина. Читал, а из головы не выходил знакомый голос. «Будто из казачинцев…» — Комкая записку, вглядывался.
— Не угадуешь хуторцев?
— Ванька? Киричков? Чертила!.. Вывозился б еще больше в грязюке…
Пожимая жесткую лапищу бывшему своему помощнику по Веселовской сотне, допытывался:
— Чего там у Костея? Неразборчиво в донесении…
— На кубанцев натолкнулись в Потемовской… По речке… Аксаю Есауловскому.
— Каких еще кубанцев?
— В черкесках, во всей форме. Сам я своим эскадроном в разведку ходил. Потом Литунов Федор полком пробовал… Куда-а там! Черная хмара. И не сдвинешь.
Вытирал комэск распаренное, в грязных подтеках лицо, высказал не с охотой главное:
— До Семки вот наш Костей послал… Подмогнул бы хоть своей бригадой… Так — мы, а так — кубанцы. На-спротив… Ни мы, ни они… Не кидаемся в шашки… Стоим — и квит.
Опалил бешеным взглядом начдив. Напяливая на всклокоченную голову шапку, посланец оправдывался:
— Его же, дьявола, тьма-тьмущая… Оторопки берут.
Приказав комбригу Буденному выдвинуться к речке Аксай Есауловский, Думенко подхватил с собой Маслака с полком. Гнал шибкой рысью, по высохшим местам срывался на галоп. С непривычки оборвал руку — сдерживал наскучавшую по встречному степному ветру Панораму. Из-за речных высоток с ходу атаковал казачьих пластунов. Какая-то свежая стрелковая бригада брошена из аксайских хуторов на подмогу пришлой кубанской коннице. Будоражила мысль: «Кубанцев подкинул Деникин…» До этих пор под Царицыном не попадались — донцы обходились сами. Дохлые, выходит, дела у них…
На скаку Борис велел выпустить на волю из чехла знамя. Сгустком людской крови забилось оно на хмуром сером небе. Выдергивая клинок, дал повод кобылице. Стремительно прыгали и росли в глазах серые комочки, напомнившие так живо перекати-поле. Два, три взмаха… Сквозь плетняной тын вздетых кверху рук прожгла Панорама, не задев никого грудью. На отлете, за спиной, держал клинок, не утоливший страшную жажду…
Сбив от речки гудящую лаву, на выгоне, у хуторка, вломился во фланг не успевшей развернуться кубанской коннице. Неподалеку у рыжей щетины талов по Аксаю выставилась бригада Булаткина. На них и нацелились деникинцы, защищенные донскими пластунами с тыла.
Не хотелось оставлять чубатые головы в чужой постылой сторонушке. Черной вороньей стаей, раздерганной ветром, низко пригибаясь к гривам, уходили кубанцы берегом Дона. Нахлестывая коней, цепко держались прищуренным глазом синей полоски садов станицы На-гавской. А за плечами тенью от трепавшейся бурки висели думенковцы. Чуть ослабил повод, оступался конь — катилась по супесной земле кубанка, опалив малиновым верхом мокрые бурьяны.
Из Потемкинской успели вырваться и донцы — остатки разгромленных ранее конных полков. Уходили вперемежку с кубанцами.
Проскочили Нагавскую. К колокольне станицы Кур-моярской, белевшей в синем разливе предвечерних сумерек, дотягивала за начдивом горстка отъявленных скакунов. Среди них стойко держался комэск Ки-ричков.
На взмыленных лошадях ворвались на церковную площадь, забитую телегами, артиллерией, скотом. Жители указали на двухэтажный дом под жестью — штаб генерала Попова. Изрубили охрану из калмыков; штабисты отстреливались из окон и чердака до тех пор, пока пуля не отметила серый волчий висок генерала.
Так и произошла у Думенко встреча с бывшим походным атаманом Войска Донского. Долго ждал, год, после первого знакомства в степях за Великокняжеской, в восточных имениях конезаводчиков.
Книга В. Карпенко рассказывает о жизни легендарного начдива, героя гражданской войны Н. Щорса. О том, как он со сформированным им же Богунским полком устанавливал Советскую власть в освобожденных от петлюровцев районах Украины. Автор использует в своей книге архивные материалы и воспоминания соратников Щорса. Книга рассчитана на массового читателя.
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Середина XVII века. Речь Посполитая подмяла под себя почти всю Белую и Малую Русь. Но на завоеванных землях уже вовсю полыхает пламя освободительной борьбы. Малороссия волнуется как штормовое море, лихие казацкие ватаги не дают покоя захватчикам. Дело за малым – кто возглавит справедливое народное мщение, кто объединит его в единый мощный поток, который сметет ненавистных шляхтичей?И такой человек появился. Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) стал воистину национальным героем запорожского казачества и символом независимости Украины.
Новый роман известного современного писателя Валерия Поволяева "Атаман" посвящен жизнеописанию одного из наиболее выдающихся лидеров российского казачества генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова.
Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.