Тучи идут на ветер - [13]
Возле яслей разминали ноги офицеры в нарядных мундирах; смеялись, попыхивая папиросами. Из-за конюшен вывернулись еще всадники. Двигались шагом, степенно. В переднем, в кожаной потертой тужурке и картузе с длинным козырьком, Борис угадал хозяина.
— Во, подвалили…
Федор стал рядом, распрямляя ворот сатиновой рубахи.
— Крутей?! Федор!
От яслей спешил безусый, пухлощекий офицер. Черный приталенный мундир с высоким малиновым воротником; по груди — густой ряд медных пуговиц. Обшлага рукавов и брюки по канту отделаны золотым галуном; блестящие сапоги со шпорами.
Признал Борис молодого пана. Глядя во все глаза, посторонился. Федор, заметно бледнея, повесил бекешу на плечо. Офицера рукопожатие не устроило — обхватил его в поясе, грохнул ногами оземь.
— Ну и чертище! Выпер на голову выше меня… Это — за год! Погоди, а ты как оказался на зимнике? Родичи здесь?
Потирая обросшую белым пушистым волосом шею, Федор подергивал плечами, неловко улыбался.
— Непременно родичи? Не обязательно… Косяки твои пасу.
Павел, запрокинув голову, громко засмеялся.
— Учудил! Понимаю теперь, почему Агнеса не писала о тебе…
— Она не могла и написать… Не знает вовсе. Вот на пару гарцуем… Ваш, с Казачьего хутора…
Вскользь глянул хозяин в сторону Бориса.
— Наслышан, как же… Драчливый. Казачатам сопли красные пускает…
Надо думать — похвала это в панских устах. Обиделся Борис; повлажневшую ладонь вытер о полу ватника, спрятал в карман.
В бок ткнул Фома.
— Гукаю, гукаю, а им уши позатыкало. Седлайте да гайда. Панов до косяков проводите. Федька, живо и ты…
Изнудился Ветер в конюшне. Бегом попер на волю; с храпом втягивал степную, пропахшую солнцем и полынью струю. Пока Борис возился с подпругами, не стоял на месте; рвался к чужим лошадям, нетерпеливо толкал горбоносой головой в плечо, как бы спрашивал: что за гости?
Офицеры сидели уже в седлах. Старший Королев, вдевая носок в стремя, давал какие-то распоряжения Бороде. Сухое костистое тело вскинул легко, огляделся.
Борис понял, ищет его. Подскочил.
— Ты Думенко? Чалов сказывал… лошадей любишь. Похвально. Станешь славным наездником. Государь нуждается в надежных защитниках престола.
Последние слова пан говорил не ему, а гостям, сбившимся за его спиной. Повелел благосклонно:
— Что ж, веди, показывай свои владения.
Ветер с места взял крупной рысью. Федор, подпрыгивая в седле, пытался выровнять рысь кобылицы. Задирая лысую голову, она нервничала, переходила на скок. Дергал поводом, стегал под пузо сложенным вдвое арапником.
Борис недовольно поморщился.
— Прижми локти, выпрямь колени. Господа на смех подымут.
— Плевать.
— Не стегай, не стегай. Дай повод. У Клеопатры лучшая рысь на весь зимник.
Перестал дергаться Федор, успокоилась и Клеопатра. Сама подобрала ногу к Ветру; всхрапывая, время от времени просила повод.
— Пашка хочет неука объездить.
— Косяки немалые, есть из чего выбрать. А офицерья эти, они зачем?
— Из Петербурга. Досрочный набор вроде…
— Япошкам продули… Либо еще и турок двинулся? Оглянувшись, Федор сбил Клеопатру ближе, снизил голос:
— Шепнул Пашка… В Питере и в Москве неспокойно. Рабочий люд бродит…
Борис натянул поводья.
— Язык держи. Он по секрету… Скачи!
Перетянул Федор арапником плясавшего Ветра. Вслед пустил и свою кобылицу. Остановились у глубокой балки. Где-то тут Чалов с табуном жеребых и подсо-сых маток. Борис привстал на стремена; лошадей не видать. Наугад крутнул. За коленом балки в просторной лощине мирно разбился на малые косяки табун. Ветер, потянувшись, пронзительно заржал. Неподалеку из прошлогоднего бурьяна выткнул голову, как дудак, Чалов.
— Сам едет, — сообщил Борис.
Потер Чалов клешнятыми ладонями запухшую рябую образину, будто умывался. Пришепетывая — молился, то ли крыл матом, — застегивал медные пуговицы на засаленной рубахе, отряхал латаные шаровары с выгоревшими лампасинами; к чему-то, задирая ноги, оглядел подошвы сыромятных чириков, белые шерстяные чулки, облепленные репьями. Почел, к приему хозяина готов. Бессмысленно таращил глаза. До верховых оставалось с десяток саженей, вдруг вспомнил: на голове нет папахи. Поплевав в ладони, пригладил сбитый войлок волос.
Королев, придержав иноходца, представил его:
— Господа, мой лучший табунщик. Кстати, коренной казак.
Чины из военного ведомства остались у маточного табуна. Праздно настроенную молодежь Борис увел к ремонтному косяку.
Не хотелось отпускать Королеву сына. По молодости, горячке, лишь бы не уронить чести, сядет на неука… Дончаки по характеру бешеные, руке подчиняются с трудом. До трех-четырех лет выгуливаются; кроме степи, неба да ветра, ничего не признают. В бабье лето моток паутины запутается в гриву, чуют, тревожно всхрапывают, начинают бурно гонять под гладкой кожей кровь и связки мускулов. А попробуй накинуть на шею аркан, пристегнуть седло!..
Вороша седые волосы, пан ловил ртом освежающий ветерок. «Эка нервы… Стареешь, Сергей Николаевич…» Перехватил встревоженный взгляд управляющего, сказал для отвода глаз:
— Погодка по заказу… Праздники бы подержалась. Нынче ранняя пасха. Гульнем, Наумыч?
Не один десяток лет провел Наумыч под одной крышей с хозяином — насквозь видит, без слов.
Книга В. Карпенко рассказывает о жизни легендарного начдива, героя гражданской войны Н. Щорса. О том, как он со сформированным им же Богунским полком устанавливал Советскую власть в освобожденных от петлюровцев районах Украины. Автор использует в своей книге архивные материалы и воспоминания соратников Щорса. Книга рассчитана на массового читателя.
Советские геологи помогают Китаю разведать полезные ископаемые в Тибете. Случайно узнают об авиакатастрофе и связанном с ней некоем артефакте. После долгих поисков обнаружено послание внеземной цивилизации. Особенно поражает невероятное для 50-х годов описание мобильного телефона со скайпом.Журнал "Дон" 1957 г., № 3, 69-93.
Свою армейскую жизнь автор начал в годы гражданской войны добровольцем-красногвардейцем. Ему довелось учиться в замечательной кузнице командных кадров — Объединенной военной школе имени ВЦИК. Определенное влияние на формирование курсантов, в том числе и автора, оказала служба в Кремле, несение караула в Мавзолее В. И. Ленина. Большая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны. Танкист Шутов и руководимые им танковые подразделения участвовали в обороне Москвы, в прорыве блокады Ленинграда, в танковых боях на Курской дуге, в разгроме немецко-фашистских частей на Украине.
Автор книги — машинист, отдавший тридцать лет жизни трудной и благородной работе железнодорожника. Героическому подвигу советских железнодорожников в годы Великой Отечественной войны посвящена эта книга.
"Выбор оружия" — сложная книга. Это не только роман о Малайе, хотя обстановка колонии изображена во всей неприглядности. Это книга о классовой борьбе и ее законах в современном мире. Это книга об актуальной для английской интеллигенции проблеме "коммитмент", высшей формой которой Эш считает служение революционным идеям. С точки зрения жанровой — это, прежде всего, роман воззрений. Сквозь контуры авантюрной фабулы проступают отточенные черты романа-памфлета, написанного в форме спора-диалога. А спор здесь особенно интересен потому, что участники его не бесплотные тени, а люди, написанные сильно и психологически убедительно.
Рожденный в эпоху революций и мировых воин, по воле случая Андрей оказывается оторванным от любимой женщины. В его жизни ложь, страх, смелость, любовь и ненависть туго переплелись с великими переменами в стране. Когда отчаяние отравит надежду, ему придется найти силы для борьбы или умереть. Содержит нецензурную брань.
Книга очерков о героизме и стойкости советских людей — участников легендарной битвы на Волге, явившейся поворотным этапом в истории Великой Отечественной войны.
Предлагаемый вниманию советского читателя сборник «Дружба, скрепленная кровью» преследует цель показать истоки братской дружбы советского и китайского народов. В сборник включены воспоминания китайских товарищей — участников Великой Октябрьской социалистической революции и гражданской войны в СССР. Каждому, кто хочет глубже понять исторические корни подлинно братской дружбы, существующей между народами Советского Союза и Китайской Народной Республики, будет весьма полезно ознакомиться с тем, как она возникла.
Середина XVII века. Речь Посполитая подмяла под себя почти всю Белую и Малую Русь. Но на завоеванных землях уже вовсю полыхает пламя освободительной борьбы. Малороссия волнуется как штормовое море, лихие казацкие ватаги не дают покоя захватчикам. Дело за малым – кто возглавит справедливое народное мщение, кто объединит его в единый мощный поток, который сметет ненавистных шляхтичей?И такой человек появился. Богдан Михайлович Хмельницкий (1595-1657) стал воистину национальным героем запорожского казачества и символом независимости Украины.
Новый роман известного современного писателя Валерия Поволяева "Атаман" посвящен жизнеописанию одного из наиболее выдающихся лидеров российского казачества генерал-лейтенанта Григория Михайловича Семенова.
Роман «С Ермаком на Сибирь» посвящен предыстории знаменитого похода, его причинам, а также самому героическому — без преувеличения! — деянию эпохи: открытию для России великого и богатейшего края.
Роман известного русского писателя Геннадия Семенихина "Расплата" включает в себя третью книгу знаменитой трилогии "Новочеркасск", посвященной основанию города Новочеркасска - столицы Войска Донского. В основу романа положена история одного из старейших казачьих родов на протяжении XIX-XX веков.На страницах этого увлекательного произведения читатель встретится и со знаменитым атаманом Матвеем Платовым, и с его прямыми потомками - братьями Якушевыми, не по призыву, а по зову сердца ушедшими защищать Отечество в пылающем горниле Второй мировой войны.