Туча - [26]

– Но, дорогая… – начала Кэтрин недовольно.

Патриция заволновалась. Ведь было так легко сделать то, что она просила. Так же просто понять, как и выполнить.

– Я хочу видеть девушку моего возраста, жившую в Хиросиме, когда упала первая атомная бомба. Это же не сложно.

Так как Кэтрин не двигалась, настоящая злоба охватила Патрицию.

– Можешь поверить, нам надо обменяться кое-какими признаниями, – бросила она резко. – В конце концов человек ищет таких друзей, какие могут его понять.

Так спустя три дня появилась Фумико. Это была молодая красивая японка двадцати восьми лет, не понимавшая, чего от нее хотят, и это ее несколько тревожило. Ничего хорошего от американцев она не ожидала. Но она была доброй. Когда она увидела Патрицию, ее сердце смягчилось. Она взяла ее за руку и улыбнулась. Патриция также улыбнулась. Улыбка была такой же ужасной, как и смех.

Фумико прекрасно помнила события в Хиросиме. Она потеряла отца, мать и младшего брата. Но с нею самой ничего не случилось.

– Правда, это дело случая, – прошептала Патриция, – но я, как видите, страшно влипла.

Было столько скорби в ее голосе, что ни Кэтрин, ни Фумико не нашлись ничего ответить. А Патриция продолжала:

– Одним словом, вы единственная спаслись из вашей семьи.

– Единственная, – сказала Фумико.

– Вы можете позлорадствовать, – сказала Патриция с сухим смешком, – видя американку в таком состоянии.

– Это ничего не улучшает, – сказала Фумико.

Она слегка наклонила голову. В ее памяти снова запылала Хиросима: ее маленький брат выбежал из школы живой головешкой…

– Мне вас очень жаль, – сказала она.

Она была искренна. До последней минуты она задавала себе вопрос, должна ли поведать американкам свою тайну. Они не узнают, если она им не скажет, хотя это их и не касается.

Патриция закрыла глаза. Этот визит ее утомил. Кэтрин сделала Фумико знак.

– Спасибо, – сказала она тихо, – и до свидания.

Фумико осторожно встала.

– Она спит? – спросила она.

– Нет, – сказала Патриция усталым голосом, – я совсем не сплю. До свидания, дорогая.

Фумико бесшумно направилась к двери. Она думала, что ей все же нужно сказать о себе до конца. Она не знала, что об этом подумают американки, но умолчать об этом ей казалось неуместным.

– Вы знаете, – сказала она вдруг, – я бесплодна. Это сделала ваша бомба.

И она исчезла в коридоре.

«Бесплодна, – думала Кэтрин. – Это значило: никогда не будет детей, никогда ты не почувствуешь теплоты их маленького тела, шелка их волос, крошечных ножек и той неудержимой радости, которая их охватывает при виде солнечного луча или лепестков цветка. Бесплодна! Бомба убивает не только настоящее, но и будущее…»

– Ты слышала, мама, – сказала Патриция. – Она сказала: «ваша бомба»…

В последующие дни Патриция снова говорила о Фумико. Приход молодой японки пробудил в ней интерес к жизни. Кэтрин благословляла эту перемену. Все же это лучше, чем сонливый и вялый взгляд, каким Патриция смотрела на все окружающее. В болезни наступила какая-то пауза. Временами Патриция была почти весела, спрашивала то об одних, то о других знакомых, просила принести книги и журналы.

Однажды вечером, когда были Софи и Гарри, она захотела сыграть в канасту. Пригласили сестру Эванс, но та заворчала. Она находила эту игру идиотской и признавала только бридж. Четвертой пришлось играть Кэтрин. Когда закончили игру, Патриция попросила апельсинового соку. Было так удивительно, что она выразила какое-то желание. Все бросились его выполнять. Она выпила сок и попросила Эванс поправить простыни. Разбросанные карты остались на одеяле. Она взяла одну: туз червей. Любовь. Самое совершенное воплощение любви.

Эванс поправила подушку. Патриция откинулась на нее. Всего несколько месяцев назад она не осмелилась бы сказать то, что думала, но времена изменились. Для Фумико трагедия с бомбой уже закончилась вполне определенным результатом. Других, кого она не знала, ожидали иные бедствия. В одном она была уверена. Она не будет молчать. В один из ближайших дней, который, она предчувствовала, будет последним в ее жизни, она скажет все.

– Приятно жить. Но надо остерегаться этого ужаса. Если нужно, я согласна рассказать всем мою историю, чтобы возненавидели эту бомбу.

– Успокойся, моя радость, – сказала Кэтрин.

– У меня нет желания успокаиваться Я хочу, чтобы весь мир узнал о том, что со мной случилось.

– Это ничего не изменит, дорогая, сначала поправься.

– Но она убивает, мама! – воскликнула Патриция таким пронзительным голосом, какого никто у нее раньше не слышал. – Она убивает, ты понимаешь! Надо об этом сказать! Надо…

Силы покинули ее. Фраза осталась неоконченной.

Через семь дней у Патриции наступила агония. Это случилось в тот же час, когда рыбак Кубояма понял, что он никогда больше не увидит свой родной порт, рыбацкую флотилию, отправляющуюся в море с наступлением ночи, и силуэт жены, окруженной ребятишками, на конце пирса. С Патрицией уходило начало жизни. С Кубояма уходила уже законченная жизнь. Злодеяние водородной бомбы объединило дочь миллиардера и бедного рыбака. Равенство в духе Бикини.

В комнате задернули шторы. Совсем маленькая на большой кровати, Патриция умирала. Она встретила дракона и не могла этого пережить. Около нее была одна Кэтрин. В гостиной ожидали остальные.