Тщеславная мачеха - [101]

– Вы знаете, кто я такой, да, Эшби? – спросил мужчина в алом.

– Ведь это маскарад, милорд. – Графине не хотелось выглядеть дурой или нарваться на неприятности. – Вам же известно, что маски, как правило, не снимают до последнего танца.

– Это вегно. – Мужчина в алом костюме выполнил пируэт и, поскольку прозвучал заключительный аккорд, поклонился. Графиня сделала реверанс.

– Еще один танец, ггафиня. – Мужчина в алом не отпускал руки леди Анастасии. – В память о пгошлых вгеменах.

Дирижер объявил следующий танец.

– Дамы и господа, следующий танец «Вечер пятницы».

Графиня и мужчина в алом костюме взялись за руки и встали лицом друг к другу.

Элпью улыбнулась, заметив, как ее госпожа украдкой отбросила ногой в сторону подол платья.

– Просим выбрать партнеров для «Вечера пятницы»!

Что-то насторожило Элпью. Вечер пятницы? Вечер пятницы! Это был танец, а не крайний срок. Что бы ни произошло – Армагеддон, Богоявление, – это случится сейчас.

Элпью вскочила и обвела взглядом зал.

Герцог отступил на шаг и распахнул свой камзол. Именно в этот момент Элпью заметила выпуклость в его штанах. Со своего места она ясно увидела, что за поясом у него пистолет – заряженный, со взведенным курком.

Музыканты поднесли смычки к инструментам, чтобы взять первый аккорд, герцог выхватил пистолет.

Элпью метнулась вперед и толкнула графиню и мужчину в алом на пол как раз в тот момент, когда прогремел выстрел.

Пары кинулись врассыпную, мушкетеры бросились к королю и вывели его из зала, двое из них оттащили Элпью и наставили на нее шпаги. Герцог сбежал.

Мужчина в костюме мавра и могучая пастушка бросились в погоню. По всему залу распростерлись вопящие пастушки.

– Зачем ты это сделала, Элпью? – спрашивала лежавшая на полу графиня. – Мы только-только начали знакомиться. А теперь его увели.

– Вы слышали выстрел? У герцога был пистолет, мадам. Вы точно не ранены? – Элпью вырывалась из рук державших ее мушкетеров. – Он целился в вас. Да не меня надо арестовывать! – крикнула она мушкетеру, приставившему шпагу к ее горлу. – Это герцог. Он стрелял. Вы же видели. – Элпью повернулась к седовласому сатиру, чтобы он подтвердил ее слова, но его как ветром сдуло. – Куда подевался этот человек? Он же видел, что произошло. – Элпью крикнула во все горло: – Вирджиния! Ты должна была видеть. Герцог направил пистолет на графиню и ее партнера.

– Я знаю только то, что мое сердце разбито, – плакала та. – А теперь вечер окончательно испорчен и Джон не придет.

Пока графиня поднялась с пола и добрела до скамьи, мушкетеры связали руки Элпью за спиной.

– Элпью нельзя забирать, слышите? – пробормотала она. – Мы обе на вашей стороне. – Графиня потянула за рукав одного из уводивших Элпью мушкетеров. – Мы выполняем приказы его величества.

У дверей группа мушкетеров преградила графине дорогу, но Элпью все же успела прошептать ей:

– Никому не доверяйте. Это был не герцог.

Остановившись, графиня смотрела вслед своей напарнице, пока за той не заперли дверь.

– То она говорит, что это герцог, а через минуту – что не герцог. – Графиня вздохнула. – Ничего у нее не поймешь.

– Вы целы, графиня? – Сзади подошла мадемуазель Бонтем, подняв свою маску. – У вас на руке небольшой порез. Подождите на скамье, я схожу за доктором.

– Я даже и не заметила. – Графиня посмотрела на сочившуюся из пальца кровь и перевязала руку льняной салфеткой. – А мой партнер невредим? Ко… мужчина в алом костюме? Его не ранили?

– Играйте! – крикнул с пола один из мушкетеров.

И музыканты, рассевшись по своим стульям, грянули веселый мотив.

– Вы позволите? – В нескольких футах оттого места, где сидела графиня, черный пес, он же лакей Роджер, протянул руку Вирджинии.

Графиня поймала ее за локоть – девушке не стоит совершать столь опрометчивого шага.

– Он же всего лишь лакей! – напомнила она.

Вирджиния вскочила со скамьи.

– Графиня, если помните, последний раз я остановила выбор на груме, и он оказался лордом. Кто знает, кем обернется этот человек. – И она направилась в центр зала.

Упав на пол у стола, рыдал и бормотал что-то по-французски Бешамель, поблескивая своим расшитым костюмом. Мадемуазель Смит и Пайп, наклонившись над ним, гладили его по спине.

– Его величеству все понравилось, – говорила Пайп. – Вы же видели, мисс Смит. Скажите ему. Я видела. Ему понравилось.

Бешамель разразился потоком французской брани.

– Он утверждает, что король и ложки не съел до того, как пошел танцевать с… – Девушка посмотрела на графиню и решила не переводить слова маркиза. – И теперь, когда его величество увели, говорит он, все погибло. Он считает, что соус бешамель всегда будет вызывать в памяти короля выстрел этого изнеженного безумца на ходулях.

– Видимо, из-за своей истерики маркиз даже не подозревает, что его драгоценный соус – всего лишь мой самодельный клей.

– И никогда не узнает. – Наклонившись, мадемуазель Смит прошептала графине: – Я постараюсь убедить маркиза, что это он его изобрел.

– Где мой проклятый муж? – Графиня повернулась и оказалась лицом к лицу с Люси Уиппингем, как обычно, основательно набравшейся. На ней не было ни костюма, ни маски, и она покачивалась из стороны в сторону, сжимая в руке недопитую бутылку вина. – И любовник мой где, если уж на то пошло? – Люси качнулась в сторону Вирджинии и Роджера, которые, танцуя, оказались рядом. – Мужчины – сволочи. Все они такие. – Она наклонилась к графине, чтобы подчеркнуть интимность своего замечания, но продолжала говорить во весь голос. – И мужчины так плохи сами по себе, что им незачем рядиться женщинами. Посмотрите на них! Половина женщин здесь – это мужчины, вы не заметили? Взгляните на эту могучую пастушку, пожирающую взором вашу подопечную. Это не женщина. У нее же волосатые руки! И если это женщина, то помоги нам, Боже, я лучше отойду подальше. Но я-то предпочитаю, чтобы мужчины были мужчинами, а женщины – женщинами. – Люси икнула и, покачиваясь, направилась к танцующим.