Труды по истории Москвы - [28]

Признавая большое значение раскопок М. Г. Рабиновича, этого неутомимого и вдумчивого исследователя древней Москвы, нельзя вместе с тем не отметить, что раскопки пока еще не дали решающих доказательств в пользу гипотезы, что Москва была значительным городом уже в XI столетии.

Так, прежде всего, остается недоказанным, что посад, вернее, его подольная часть, лежавшая у подножия Кремлевской и Китайгородской возвышенности, тянулась без разрыва вдоль Москвы—реки, хотя такое предположение и кажется на первый взгляд наиболее обоснованным. На схематическом плане Кремля, помещенном в книге Герберштейна XVI века, у Москворецкого моста нарисован пустырь, хотя Кремль изображен окруженным с других сторон строениями. Эту особенность чертежа в книге Герберштейна можно было бы считать чисто условной, если бы не существовали другие свидетельства, показывающие, что у позднейшего Москворецкого моста лежало болото.[116] В конце XV века тут стояла церковь Благовещения на Болоте, позже известная под названием Николы Чудотворца у Смоленских ворот.[117] Таким образом, Великая улица, на территории которой копал М. Г. Рабинович, не имела выхода к Кремлю, а упиралась в болото у Москворецкого моста. Никольские, Фроловские (Спасские) и Константино—Еленские ворота находились уже на возвышенности. Само «утолщение домонгольского культурного слоя в направлении современного Кремля», подмеченное М. Г. Рабиновичем, не проверено на сколько—нибудь значительной территории. Поэтому позволительно сомневаться в том, что посад XII–XIII веков располагался в Москве длинной и узкой лентой вдоль реки. Скорее можно предполагать другое. Основная часть посада располагалась на возвышенностях Кремля и Китай—города. В двух местах посад спускался к реке: в Кремле – на Подоле и на посаде – у церкви Николы Мокрого.

Такое расположение первоначального московского посада объясняет, по какой причине в позднейшем Зарядье на большом протяжении от Москворецкого моста до Острого угла, где кончалась Китайгородская возвышенность, стояло только 6 церквей, да и то группами: 2 церкви стояли у Москворецкого моста, 3 – в Остром углу, и только одна, Николы Мокрого, – на середине Великой улицы. Между тем территория бывшего Китай—города была буквально усеяна церквами. Несмотря на свое название, Великая улица в Зарядье, в сущности, лежала в низине, в местности относительно мало удобной для жилья. Посад же в основном располагался на возвышенности. К тому же значительная часть первоначального посада позднее была занята Кремлем, расширявшимся на восток. Построение современного Кремля в конце XV века коренным образом изменило топографию старого посада, но следы того, что посад занимал и часть современного Кремля, долго еще оставались в виде ряда церквей, стоявших «на рву», отделявшем Кремль от Китай—города. Между Фроловскими (Спасскими) и Никольскими воротами даже в XVII столетии стояло 15 церквей. Одна из них была церковью Пятницы. Между тем церкви во имя Пятницы обычно сооружались на торговой площади, поблизости от главных въездных ворот.

Такое расположение торговых площадей с неизменной на них церковью Пятницы находим в ряде городов, соседивших с Москвой (например, в Дмитрове и Коломне). В самой Москве две другие Пятницкие церкви находились в Китай—городе, «что против Нового Гостиного двора», и за пределами Китай—города в Охотном ряду. Обе названные церкви были поставлены на торговых площадях, в непосредственной близости к городским воротам (первая – к кремлевским, вторая – к китайгородским). Существование церкви Пятницы в непосредственной близости к кремлевским стенам легче всего объяснить тем обстоятельством, что некогда эта церковь находилась на торговой площади, вне стен городка, после же построения новых кремлевских стен, разрезавших древнюю торговую площадь пополам, церковь осталась, а торг был отнесен на восток за пределы вновь созданных стен.

Где кончался посад XIII века, неизвестно, но Богоявленский монастырь стоял уже за пределами посада или на его окраине, хотя в настоящее время строения этого бывшего монастыря стоят поблизости от кремлевской стены. Еще в XIV столетии этот монастырь обозначался как находившийся «близ града Москвы», «на посаде града Москвы».[118]

Местность, окружающая Москву, и в более поздние времена отличалась лесистостью. Громадные сосновые и смешанные леса начинались от самого города и тянулись на обширные пространства на север и восток. Однако не следует и преувеличивать эту лесистость, представлять территорию Москвы XII–XIII веков как сплошной и непроходимый бор. Летописи говорят о подмосковных селах, а устная традиция даже в XVII столетии помнила о «селах красных, хороших», которые разбросались по обеим сторонам реки во времена полулегендарного боярина Кучки.

На первых порах осваивалась наиболее удобная для поселения территория по долинам рек Москвы, Яузы и Неглинной. В непосредственной близости к Кремлю находилось село Семчинское, или Семцинское, названное уже в духовной Ивана Калиты. К таким же ранним селам надо отнести село Напрудское к северу от Кремля и село Михайловское на Яузе, упомянутые в той же духовной.