Труды по истории Москвы - [16]

О размерах Кремля можно судить по местоположению первой церкви в Москве, во имя Рождества Иоанна Предтечи, существовавшей до 1847 года на старом месте: «Она находилась в 120 шагах от Боровицких ворот. Ввиду того, что церкви обыкновенно ставились приблизительно посередине селения, древнейший Кремль простирался, следовательно, по другую сторону церкви тоже на 100–120 шагов. Предположение это подтверждается остатками вала и рва, которые были найдены при постройке Большого Кремлевского Дворца (1838 г.) близ юго—западного угла церкви Спаса на Бору, то есть как раз в указанном расстоянии от церкви Рождества Иоанна Предтечи. Таким образом, весь Кремль в то время имел из конца в конец не более 200–250 шагов».[64]

Возникновение города при впадении Москвы—реки и Неглинной надолго определило рост Москвы в определенном направлении. Современный кольцевой план Москвы– явление позднейшего времени, когда городские поселения далеко вышли за древние пределы. Первоначально Москва росла, главным образом, в восточном направлении, заполняя пространство в треугольнике между Москвой—рекой и Неглинной. Течение этих двух рек было естественным прикрытием. Аналогию плану Москвы XIV–XVII веков легче всего найти в плане древнего Пскова, который также рос в одном направлении между Великой и Псковой, тогда как Запсковье застроилось и было обнесено стеной значительно позже Кремля и так называемого Середнего города. Характерно, что внутренний замок Пскова назывался Кремом, что наиболее близко сопоставляется с названием Московского Кремля, именовавшегося в XIV веке городом Кремником. Происхождение этого слова до сих пор не выяснено. И. Е. Забелин производит его от слова «крем», которое, по его замечанию, в северном областном языке обозначает бор или крепкий и крупный строевой лес, растущий среди моховых болот.[65] Но это предположение требует основательной проверки;[66] возможно, что словами «кром», «кремник», «кремль» обозначали особый вид городских укреплений.

Рост города в восточном направлении обеспечивался рельефом местности. Кремлевский холм имеет продолжение в Китай—городе, обрываясь крутым спуском к Москве—реке. С севера и востока холм менее выражен, но характер местности, окружавшей его с этих сторон, очень ярко выясняется из древних топографических названий. На месте б. Воспитательного дома по документам XIV–XV веков лежал большой Васильевский луг, к которому примыкала болотистая местность, известная под названием Кулижки. Это слово, по толковому словарю Даля, обозначает поляну или новую росчисть в лесу. Местность между Кулижками и Неглинной отмечена таким урочищем, как Спас на Глинищах – явное указание на природные особенности местности. Таким образом, вся восточная часть Кремлевско—китайгородского холма была хорошо прикрыта лесами и топкими местами, которые становились доступными для нападения только зимой или в сухое время года, не говоря уже о Яузе, огибавшей часть города с восточной стороны.

Небольшие размеры первоначального Кремля сами по себе еще не являются доказательством малонаселенности Москвы XII–XIII веков. Ошибка исследователей древней Москвы заключается в том, что они забывают о существовании городских посадов и отдельных поселений, находившихся за пределами кремлевских стен. Место московского посада надо искать к востоку от первоначального Кремля, куда постепенно расширялась кремлевская территория в XIV–XV веках. Посад спускался вниз к подножию Кремлевской горы, которая с давнего времени называлась «подолом». Это название очень характерно, и напоминает нам о таких же «подолах» в Киеве и некоторых других городах. Обычно «подолом» в Киевской Руси наименовалась низменная часть города, населенная ремесленниками и торговым людом, демократический квартал в отличие от аристократической горы. Тем более интересно сохранение этого слова в Москве. Едва ли будет большой натяжкой считать, что название «подол» в применении к части московской территории – прямой указатель на существование в Москве городского посада еще до страшного татарского разорения.

К городу и посаду примыкали села, окружавшие Москву со всех сторон. Можно ли считать случайностью двойное упоминание летописи о селах, сожженных под Москвой (в 1177 и 1237 гг.), вспоминая песенную традицию о селах «красных, хороших» боярина Кучки» Таким образом, Москва домонгольского времени рисуется нам как город с посадом, к которому примыкает соседняя сельскохозяйственная округа.

Княжение Даниила Александровича было временем дальнейшего расширения Москвы. Монастырская традиция приписывала Даниилу создание Богоявленского монастыря в позднейшем Китай—городе. Монастырь возник «строением» князя

Даниила между 1296–1304 гг.; тогда были «церкви возграждены деревянные и кельи».[67]

Старое предание приписывает ему также основание Данилова монастыря, уже в значительном отдалении от Кремля. Пока это только отдельные штрихи, которые удается нам установить, но и они говорят о многом – о расширении городской округи на значительное расстояние.

Позднейшие московские летописцы считали Даниила настоящим основателем династии московских князей. И это соответствовало действительности, так как при нем сложилась та пригородная округа, которая «тянула» к Москве. К такому выводу приводит текст московской уставной грамоты, или, точнее «записи, что тянет душегубством к Москве», составленной в конце XV века. Запись перечисляет различные волости и города, тянувшие судом о душегубстве к Москве. Московский судебный округ включал в себя даже такие отдаленные города, как Звенигород и Рузу, и все волости «по Коломенский уезд и по Дмитровский». К Москве тянули судом о душегубстве не только собственно московские волости, но и Серпухов со всеми волостями. По—видимому, подсудность далеких волостей московскому суду возникала чисто историческим путем, во всяком случае, до присоединения Коломны и Можайска, оставшихся вне подчинения московским судам. В числе волостей, тянувшихся к Москве, запись указывает Серпухов, Хотунь, Перемышль, Ростовец, Городец, Суходол, Щитов, Голочицы, Звенигород и Рузу, а из Дмитровских волостей – Вохну, Сельну, Гуслицы, Загорие, Рогожь. Местоположение этих волостей определено в известном исследовании Ю. В. Готье.