Труды и дни мистера Норриса. Прощай, Берлин - [6]

И тут же на лице у молодого человека заиграла масленая улыбка:

– Ах да, вы, должно быть, мистер Брэдшоу? Если позволите, один момент.

И, к полному моему удивлению, он захлопнул дверь у меня перед носом только для того, чтобы секундой позже появиться в левой двери и отступить в сторону, приглашая меня войти. Его поведение показалось мне тем более удивительным, что, едва ступив через порог, я тут же заметил: та часть прихожей, которая относилась к Частной квартире, была отделена от Экспорта и импорта всего лишь тяжелой, плотно задернутой шторой.

– Мистер Норрис просил передать вам, что он выйдет буквально сию же минуту, – сказал большеголовый молодой человек, неслышно ступая по толстому ковру на самых кончиках своих туфель. Говорил он еле слышно, так, словно боялся, что нас могут подслушивать. Он открыл передо мной дверь просторной гостиной, молча усадил на стул и исчез.

Оставшись в одиночестве, я озадаченно огляделся вокруг. Мебель, ковер, цветовая гамма были подобраны со вкусом. Но в целом комната выглядела как-то бесхарактерно. Она была похожа на сценическую декорацию или витрину стильного мебельного магазина: элегантно, дорого, без каких бы то ни было излишеств. Честно сказать, мистер Норрис виделся мне на фоне куда более экзотическом; ему бы подошла какая-нибудь китайщина с алыми и золотыми драконами.

Двери молодой человек за собой не закрыл. Я услышал, как где-то совсем рядом, буквально за ближайшим косяком, он сказал, судя по всему, в телефонную трубку: «Этот джентльмен, он уже здесь, сэр». И тут же, из-за двери с противоположной стороны гостиной, ему ответил голос мистера Норриса, причем слышимость была даже более отчетливой, чем в первом случае: «В самом деле? Благодарю вас».

Меня разбирал смех. Эта маленькая комедия была настолько нелепой и неуместной, что за ней мерещилось нечто едва ли не зловещее. Секундой позже в комнату вошел сам мистер Норрис, нервически потирая наманикюренные ручки:

– Ах, дорогой мой мальчик, какая честь! Я несказанно рад приветствовать вас под сенью моей скромной обители.

«А выглядит-то он так себе», – подумал я. Сегодня у него в лице не было давешнего розоватого отлива, а под глазами залегли круги. Он на секунду присел в кресло, но тут же вскочил, как будто не мог остановиться на одной какой-то позе. Парик у него, судя по всему, тоже был другой, поскольку у этого крепления были видны ясно, как божий день.

– Вы, наверное, хотели бы взглянуть на квартиру? – спросил он, нервически дотронувшись до висков кончиками пальцев.

– Да, конечно, – я удивленно улыбнулся в ответ, ибо на повестке дня у мистера Норриса явно было что-то более спешное и значимое, чем мой визит. Он суетливо подхватил меня под локоть и повлек за собой к двери в противоположной стене, из-за которой сам же появился не далее чем минуту назад.

– Да-да, сперва сюда.

Но мы едва успели сделать несколько шагов, как из прихожей послышались громкие голоса.

– Нет, нельзя. Никак невозможно, – донесся голос молодого человека, который впустил меня в квартиру. И незнакомый, громкий и сердитый голос ответил:

– Врешь, мерзавец! А я тебе говорю, что он здесь!

Мистер Норрис остановился, как подстреленный.

– О господи! – одними губами прошелестел он. – О господи!

В тревоге и замешательстве он застыл посреди комнаты, так, будто отчаянно пытался решить для себя, в какую сторону ему бежать. Его ладошка у меня на локте сжалась сильнее – он не то искал поддержки, не то просил меня его не выдавать.

– Мистер Норрис не вернется до позднего вечера, – в голосе у молодого человека звякнул металл, извиняющихся ноток не стало совершенно. – И ждать его вам не имеет никакого смысла.

Судя по всему, он стоял теперь несколько ближе, может быть, прямо за дверью гостиной, загораживая проход. В следующий миг дверь гостиной тихо притворили снаружи, и в замочной скважине щелкнул ключ. Нас заперли.

– Он там, в комнате! – во весь голос и с явной угрозой выкрикнул незнакомец. Послышалась какая-то возня, а затем звук тяжкого удара, как если бы молодого человека с силой швырнули о дверь. Этот последний звук вывел мистера Норриса из ступора. Одним-единственным, на удивление проворным движением он утянул меня за собой в смежную комнату. Там мы и остановились, прямо за дверью, в любой миг готовые к дальнейшему отступлению. Дыхание у него стало тяжелым и прерывистым.

Тем временем незнакомец тряс дверь в гостиную так, словно пытался сорвать ее с петель.

– Ах ты, чертов мошенник! – жутким голосом орал он. – Ну погоди у меня; ну я до тебя доберусь!

Все это было так необычно, что я совершенно забыл испугаться, хотя в человеке за дверью вполне можно было предположить пьяного или буйнопомешанного. Я вопросительно взглянул на мистера Норриса, и тот шепотом поспешил меня успокоить:

– Мне кажется, он сейчас уйдет.

Более всего меня поразило то обстоятельство, что, хотя он и был откровенно напуган, сама эта сцена его ничуть не удивила. Он ответил мне так, словно речь шла о каком-нибудь не слишком приятном, но в то же время вполне заурядном явлении природы – к примеру, о грозе со шквалом. В глазах у него было неспокойное выражение человека, которому есть чего опасаться и который поэтому всегда начеку. Рука его лежала на дверной ручке, готовая захлопнуть дверь при малейшем намеке на реальную угрозу.