Трудный ребёнок - [2]

Лера присела на корточки рядом с клумбой и стала шарить по земле руками, раздвигая траву и заглядывая под цветы.

– Катя! Где ты, Катя!..

Марья Петровна с другой стороны клумбы опустилась на колени и стала прощупывать землю, разминая комки руками.

– Катя, ты где? Перестань сейчас же! – кричала Лера, заползая под куст. – Это не смешно, Катя!

– Женщина, вы что-то потеряли? – спросила её прохожая.

Лера кивнула и, осторожно передвигая колени, стала пробираться в глубь клумбы.

– Видать, деньги потеряли... – предположила прохожая.

– Какие деньги? Где деньги? – заинтересовался проходящий мимо мужчина. – Клад что-ли ищут? – спросил он указывая головой на ползающих по земле женщин.

– Не подходите сюда! Вот она, вот!.. – закричала Лера, хлопая ладонями по земле.

Маленький серый комочек выпрыгнул из-под её руки, пересёк тротуар и выскочил на мостовую.

– Катя!.. – завопила Лера.

Раздался визг тормозов, и из окна машины высунулась голова водителя:

– Чего орёшь, дура! Где тут тебе Катя?

Катя стояла на противоположной стороне улицы, улыбалась и махала рукой. Лера направилась к ней по размеченным линиям перехода. Подойдя к Кате, Лера обернулась к Марье Петровне и помахала ей на прощанье:

– Я вам позвоню, Марья Петровна! До свидания! Спасибо за всё!

Потом взяла Катю за руку и потащила её за собой…

Лера позвонила через месяц и, как всегда, напросилась в гости.

– Только захватите с собой Тимошу, пожалуйста!.. – попросила её Марья Петровна.

– А Тимоша не живёт с нами больше. Мы его усыпили… – ответила Лера.

– Как это? – не поняла Марья Петровна.

– Я приду и всё расскажу... – пообещала Лера.

Она появилась на пороге одна с небольшим рюкзаком за плечами.

– А где Катя? – спросила Марья Петровна.

– Вот Катя! – Лера вынула из рюкзака клетку с мышкой и поставила её на подзеркальник в прихожей. – Мой бывший-то как узнал, сразу в крик: «Я не буду платить алименты!..». А я говорю: «Будешь! Никуда не денешься!» – затараторила Лера…

– Ой, Господи! – запричитала Марья Петровна, крестясь на икону. – Ой, что же это делается!

– Да будет вам, Марья Петровна! Может она ещё превратится когда-нибудь в девочку…– начала утешать её Лера.

– Да где ж превратится-то?! Вон вы и кота её уже усыпили!..

– Ну, кота мы другого найдём…

Лера прошла на кухню и стала вынимать продукты из рюкзака:

– Это сыр и арахис для Кати, а это – для нас с вами… – сказала она, выкладывая на стол большую румяную ватрушку с высокими глянцевыми боками.

Отхлебнув чай и подбросив Кате кусочек сыра, Лера вернулась к излюбленной теме:

– Прихожу я к судье... – начала она, но Марья Петровна её перебила:

– О каком судье вы сейчас говорите?! – воскликнула она, грозя кулаком. – Вас скоро Высший Суд судить будет! Вы что же, совсем смирились с потерей дочки?! Ведь она, деточка ваша родная, теперь навсегда мышкой останется! Вас что, это вполне устраивает?!

– Главным образом, это её устраивает! – бойко ответила Лера. – Сидит себе целый день дома, орешки грызёт, да мультики смотрит. Я, когда на работу иду, ей телевизор включаю. Вот она сидит себе в клеточке...

– Сидит себе в клеточке!.. – вспылила Марья Петровна. – Она живой человек, а не зверёныш!

– А если человек, пусть ведёт себя по-человечески и в зверя не превращается! Это её причуда была, я здесь не при чём.

– Всё-таки, Лера, вы мало ей уделяли внимания... – покачала головой Марья Петровна.

– Да не волнуйтесь вы так, скоро всё изменится! – отмахнулась Лера. – Всего-то и надо один год подождать, до будущей осени, до первого сентября, а там дело само пойдёт...

Через год Лера снова появилась у Марьи Петровны.

– Посмотрите на нашу Катю! – закричала она с порога, пропуская в прихожую девочку, одетую в школьную форму.

– Вернулась-таки в свой природный облик! – обрадовалась Марья Петровна.

– И теперь уже навсегда! – объявила Катя.

– Да как же это случилось-то? Расскажите!

Лера переобула Катю в домашние туфельки и прошла на кухню.

– В честь возвращения Кати сегодня мы будем пить чай с тортом! – торжественно объявила она, выставляя на стол коробку с яркой наклейкой.

– Да говорите же! – воскликнула Марья Петровна, ставя на плиту чайник. – Что произошло этой осенью и при чём тут первое сентября?

– Первого сентября я отвела Катю в школу, – стала рассказывать Лера, – тогда она была ещё мышкой.

– Мышкой... – растерянно повторила Марья Петровна.

– Да, – продолжала Лера, – метрики её я сдала в канцелярию, а саму Катю отнесла к первоклассникам в живой уголок. Пусть, думаю, пока с ребятами познакомится, посидит на уроке, послушает. Может ей интересно станет и она снова в девочку превратится.

– Так, так... – радостно насторожилась Марья Петровна.

– Мне интересно не стало! – вмешалась в разговор Катя.

– Зато внимания ей на перемене уделяли столько, что она уже не знала, куда бежать! – продолжила свой рассказ Лера.

– Можно было превратиться в мотылька и улететь, но я не умею... – вставила своё слово Катя.

– Да куда уж больше! – всплеснула руками Лера. – Представляете, Марья Петровна, на перемене девочки её так затискали, так из-за неё перессорились, что пришлось их силой разнимать...