Трудный путь в будущее - [25]

Хотелось поскорее выехать в Москву. Но это невозможно. Отдельные участки железной дороги между Москвой и Ташкентом захвачены белыми. Ташкентские товарищи, проявлявшие особую заботу о нашей делегации, приглашают нас на разного рода митинги и собрания трудящихся. Мы тоже выступаем, рассказываем о борьбе афганцев за независимость. Отношение к нам, как к братьям по общей борьбе, доверительное. В Ташкенте нам рассказывают о трагической гибели в январе 1919 года четырнадцати туркестанских комиссаров, ставших жертвой предательства. Мы побывали на могиле героев, боровшихся за установление народной власти в этой части Советской страны. Бывая потом в Ташкенте, я всегда посещал эту братскую могилу.

Но вот в сентябре 1919 года железнодорожная ветка очищена от белых войск. Мы наконец-то погрузились в вагоны. Гостеприимные ташкентцы снабдили нас рисом, сушеными фруктами, зеленым чаем, сахаром. Дали нам и около двух десятков овец, которых погрузили в хвостовой вагон.

— Вот так и ехали, — продолжал собеседник. — В те годы дорога была одноколейной. Угля не было. Временами вместе с красноармейцами разбирали на остановках старые заборы и дома для паровозной топки. Не раз членам делегации вместе с охраной приходилось ложиться за пулеметы, идти в атаку, чтобы отбить налет какой-нибудь банды.

На разъезде Чалкар нас поджидала неожиданность. Из теплушек встречного поезда к нам бросились люди в полувоенных гимнастерках и бушлатах. Это ехали сотрудники советского посольства, направленного Москвой в Кабул. Нам представили Якова Сурица, полпреда. На нем потертая армейская гимнастерка. Обменялись новостями, попили чаю, вскипяченного на костре, — и снова в путь.

Прощаясь с нами, Суриц сказал:

— Товарищ Ленин ждет вас, друзья. Ведь вы не только наши желанные гости, но и союзники в общей борьбе против империализма.

В знак согласия наша делегация салютовала выстрелами из винтовок. А в теплушках, где находились советские дипломаты, запели «Интернационал». О, это было незабываемое время, — вздохнул Ширзои.

Запомнилась еще одна приятная встреча — с Михаилом Фрунзе в Самаре. Командующий Туркестанским фронтом дал в нашу честь обед. По тем временам прием был, можно сказать, королевский. Нам подали настоящую уху из волжской рыбы, пшенную кашу, морковный чай и разваренный рис. Одно смутило гостеприимного командира: он увидел, что пшенная каша была подана со свиными шкварками. Великолепный знаток Востока, он понял промах повара, заправившего кашу свининой, которую мусульмане не едят.

Заметив смущение Михаила Фрунзе, глава нашей миссии спокойно сказал, что он и его коллеги давно мечтали попробовать свинину. А затем добавил, что каша очень вкусная именно благодаря свиному салу.

На этом обеде Михаил Фрунзе говорил, что Красная Армия ведет упорную борьбу на всех фронтах. «Идет тяжелая, кровопролитная война. Но мы победим, хотя победа и будет нелегкой. Пройдут годы, восстановим все разрушенное белогвардейцами и интервентами, поднимем экономику, культуру, сделаем все население грамотным. И наши потомки будут с удивлением говорить: а неужели были голод, тиф, разрушенные дома, нищие люди, бесправные татары, туркестанцы, грузины? Неужели были Колчак, и Юденич, и прочая белогвардейская и байская шваль? Я верю в счастливое завтра России и ее угнетенных царизмом окраин. Вот за это-то счастливое завтра России без помещиков и капиталистов столь яростно борются народы нашей страны».

Прошло еще две недели, и вот мы в Москве. На перроне Казанского вокзала, куда прибыл состав, был выстроен почетный караул. Оркестр исполнил «Интернационал». Столица встретила нас мягкой осенней погодой, листопадом, перезвоном трамваев. Одеты москвичи плохо. Очень много беспризорных. Не хватало хлеба, топлива, одежды. Но люди держались с достоинством. Они смотрели на эти трудности как на временные, верили в будущее, в победу над силами контрреволюции и интервенции.

Никогда не изгладится из памяти день 14 октября 1919 года. Делегацию в Кремле принимал сам глава Советского правительства. За нами прислали машину, которой обычно пользовался Ленин. Едва мы переступили порог приемной, как отворились двери кабинета и оттуда вышел Владимир Ильич. Поздоровавшись с каждым отдельно, он жестом пригласил пройти в кабинет. Помнится, что кроме главы правительства были Н. Нариманов, Л. Карахан, а также переводчик, который хорошо говорил по-персидски.

Жалею, что не вел записей. Краткое изложение разговора было затем опубликовано в московских газетах. Оно, к сожалению, не передает атмосферы той исключительно дружественной и откровенной беседы, которая шла между нами.

Помнится, встреча началась с того, что Вали-хан вручил Председателю Совнаркома послание Амануллы-хана. Переводчик перевел текст послания. Внимательно выслушав, Владимир Ильич сказал, что содержание этого документа будет сегодня же сообщено членам Советского правительства и Центрального Исполнительного Комитета. Прием длился не более сорока минут. Владимир Ильич подробно расспросил о положении в Афганистане. Внимательно выслушав Вали-хана, он, в свою очередь, рассказал о положении на фронтах гражданской войны, отметив, что белые и интервенты все делают для того, чтобы задушить молодую Советскую республику.