Трудный день - [81]
— Вот видите! — Ленин сел.
— К сожалению, совестливость не выдается вместе со свободой и равноправием.
— Да, Михаил Иванович… Совершенно верно…
Уже больше года занимал Калинин пост председателя ВЦИК, высшего органа Советской власти. Среди многих Ленину особенно нравилась в Калинине одна черта, выраженная им самим в следующих словах: «Правительство так должно вести себя, чтобы его как можно меньше замечали». То есть Советская власть должна привлечь к управлению государством такую массу людей, что потеряется разница между власть имущими и рядовыми гражданами.
«Разве это не великолепная программа для председателя ВЦИК? Ни один президент буржуазного государства не может поставить перед собой такой задачи…» — с гордостью за товарища думал Ленин.
Михаил Иванович сел. Он пришел посоветоваться по поводу некоторых сложных дел. Это были те самые дела, о которых он не посчитал возможным поговорить тогда, в субботу…
Положив папку на стол, Михаил Иванович начал неторопливо излагать одно дело за другим. Среди них были и неприятные: произвол местных властей, чванство и волокита чиновников, особенно в деревне, тайные и скрытые выступления кулаков.
Примерно год назад ВЦИК отменил смертную казнь. Молодое государство, еще не сбросившее всех врагов, едва арестовав адмирала Колчака и разгромив армию Деникина, уже заявляло о своем великом гуманизме, о своем отказе от права карать за преступления лишением жизни. Это было невиданно. Но этот более чем милосердный и справедливейший акт отнюдь не означал слабости Советской власти или принятия ею позиции всепрощения. Нет! Нужно строго карать за нарушение законности!
Владимир Ильич снова подошел к окну.
— Да, Михаил Иванович, — проговорил он, — формы подрыва Советской власти очень разнообразны… — и открыл форточку.
Был уже второй час. От Троицкой башни с песней шли кремлевские курсанты:
И сама песня, и молодые голоса курсантов нравились Ленину.
Песня затихла.
В наступившей тишине слышно стало, как на площади перед зданием Совнаркома кто-то из самокатчиков заводил мотор. Но горючее, видно, было плохое, и мотор, постреляв короткими очередями, затихал.
Михаил Иванович заметил, что Ленин явно ждал, когда заведется мотор. Наконец он завелся. Ленин с облегчением отошел от окна и сел за стол на свое место.
Часть дел он посоветовал Калинину вынести на рассмотрение Совнаркома, виновников безобразий почаще арестовывать и привлекать к суду.
Нужно во что бы то ни стало на веки вечные оградить новую жизнь от посягательств теперь уже «своих» врагов и головотяпов, и Владимир Ильич говорил Калинину о необходимости возвести законность в принцип и соблюдать ее самым строжайшим и придирчивым образом. Никому не позволено безнаказанно компрометировать Советскую власть, не позволено мириться с извращениями… И тогда не будет повода говорить о ее «разнообразии»…
Потом он положил руки на стол, хлопнул ладонями, как бы кончая со всем, о чем говорили, и спросил:
— Как вы думаете, Михаил Иванович, съезд хорошо отнесется к хозяйственным вопросам? Впервые так широко ставим…
Прежде всего Ленин имел в виду план ГОЭЛРО.
Калинин постучал пальцами по столу, раздумывая.
— Люди обрадуются, что мы заговорим о хозяйстве, а не о войне… Они истосковались по труду. Нормальный человек, Владимир Ильич, по природе своей созидатель…
Подперев подбородок рукой, Ленин с интересом слушал, как неторопливо отвечал ему Михаил Иванович, по старой крестьянской привычке говоря вместо «восьмой съезд» — «осьмой».
— Должны поддержать!
— А мыслящие инако?
— Не знаю, Владимир Ильич…
Эти «мыслящие инако» были умными, образованными, а в части своей и талантливыми людьми. «Бой на съезде? Ну-ну…»
Проводив Калинина, в радостно-приподнятом настроении, Владимир Ильич прошелся по кабинету раз, другой и вдруг остановился у стола. Что это? В одной из газет, пухлым ворохом лежавших на книгах, его заинтересовало маленькое объявление. Быстро пробежал его глазами: «Доклад… Мироздание и человек». Снял трубку.
— Соедините меня, пожалуйста, — Владимир Ильич заглянул в объявление, — с Политехническим музеем… Я подожду…
Вскоре его соединили. Женщина, по всей видимости технический работник, два раза переспросила, чего хочет от нее гражданин, но конкретно ответить Ленину, о чем именно будет доклад, не смогла. Никого другого в этот момент в музее не оказалось, и Владимир Ильич, назвав себя, попросил передать кому следует просьбу: позвонить ему.
«Может, может быть, тот самый! — уверял себя Владимир Ильич. — «Вскорости на Марс!» Может быть!»
Зажглась лампочка, нужно было говорить по телефону, а Ленин думал: «Что у меня послезавтра? И что именно в час? Вдруг не выберусь?» Он полистал календарь и в досаде покачал головой: ай-ай-ай!
Звонили из дому: затащили Горького, собирается уходить, было бы хорошо, если бы Володя пришел обедать хоть немного раньше четырех.
Владимир Ильич пообещал прийти пораньше и вызвал секретаря:
— Послезавтра, — повелительно, но так, что в тоне можно было угадать и шутку, сказал он ему, — послезавтра я, по всей видимости, должен быть свободен с часу до трех. И вы должны освободить меня. Да, да! Мне может понадобиться именно это время. С часу до трех!
Действие романа развертывается в 1943 году. Фронтовик Михаил Степанов, главный герой романа, после ранения возвращается в родной город, недавно освобожденный от гитлеровцев. Отчий край предстает перед Степановым истерзанной, поруганной землей… Вместе с другими вчерашними воинами и подпольщиками Степанов с энтузиазмом солдата-победителя включается в борьбу за возрождение жизни.
Сергей Фёдорович Антонов — автор нескольких книг рассказов для взрослых и детей: «Дни открытий» («Советский писатель», 1952), «Дальний путешественник» (Детгиз, 1956), «Валет и Пушок» (Детгиз, 1960), «В одну ночь» («Знание», 1963), «Полпред из Пахомовки» («Московский рабочий», 1964), «Дорогие черты» (Военгиз, 1960), «Встреча в Кремле» (Детгиз, 1960), «За всех нас» («Знание», 1962), «Старший» (Детгиз, 1963) и другие.Среди рассказов Сергея Антонова особое место занимают произведения о Владимире Ильиче Ленине.
Тяжелая зима 1920 года, Москва в запустении, но нет разрухи в головах! Ленин и старый ученый готовят экспедицию на поиски метеорита в сибирской тайге.
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.