Трудные годы советской биологии - [7]

Созыву сессии предшествовала акция, облегчившая Лысенко разгром генетики и расправу с противниками. В июле 1948 г. с санкции Сталина были отменены назначенные выборы академиков ВАСХНИЛ на вакантные места, и эти места были заполнены путем назначения за подписью Сталина 35 академиков по списку, составленному президентом ВАСХНИЛ Лысенко. Сессия началась докладом Лысенко «О положении в биологической науке».

В первой части своего доклада он подверг исправлению дарвиновскую теорию эволюции. Восстав против учения Вейсмана, он сказал: «Материалистическая теория развития живой природы немыслима без признания необходимости наследственности приобретаемых организмом в определенных условиях его жизни индивидуальных отличий, немыслима без признания наследования приобретаемых свойств» (Стенографический отчет сессии ВАСХНИЛ. М., 1948. с. 11). Этим ликвидировалась роль естественного отбора и воскрешалась отвергнутая и давно забытая теория Ламарка о передаче по наследству свойств, приобретенных в течение индивидуальной жизни организма. Признав, кроме того, скачкообразное превращение одного вида в другой, Лысенко в своей теории ничего не оставил от Дарвина, хотя называл ее «советский мичуринский дарвинизм». Далее Лысенко обрушился на современную генетику, на морганизм-менделизм, на хромосомную теорию наследственности, в основе которой, по его мнению, «лежит сущая метафизика и идеализм». Вместо этого предлагалось учение о наследственности, отрицающее наличие специальных структур, передающих из поколения в поколение факторы наследственности.

Наследственность организма, по Лысенко, определяется ассимилированными ими условиями среды. Поэтому гибридизация, т. е. соединение наследственных свойств двух организмов, может осуществляться не только соединением яйцевой клетки со сперматозоидом, но и путем взаимного действия привоя и подвоя при прививках растений — вегетативной гибридизацией. Он утверждал: «Собирая семена с привоя или подвоя и высевая их, можно получить потомство растений, отдельные представители которых будут обладать свойствами не только той породы, из плодов которой взяты семена, но и другой, с которой первая была объединена путем прививки. Ясно, что подвой и привой не могли обмениваться хромосомами ядер клеток, и все же наследственные свойства передавались из подвоя на привой и обратно. Следовательно, пластические вещества, вырабатываемые привоем и подвоем, так же как и хромосомы, как и любая частичка живого тела, обладают породными свойствами, им присуща определенная наследственность» (с. 31–32) (в дальнейшем все опыты по вегетативной гибридизации были полностью опровергнуты).

Один из разделов доклада назывался «Бесплодность морганизма-менделизма». В разделе «Мичуринское учение — основа научной биологии» противопоставляется практическая плодотворность мичуринского учения. В конце своего доклада Лысенко сказал: «…мичуринские установки являются единственно научными установками. Вейсманисты и их последователи, отрицающие наследственность приобретенных свойств, не заслуживают того, чтобы долго распространяться о них. Будущее принадлежит Мичурину (аплодисменты)» (с. 40). По ходу доклада Лысенко недобрыми словами поминал И. И. Шмальгаузена, Н. К. Кольцова, Н. П. Дубинина, П. М. Жуковского, М. М. и Б. М. Завадовских, А. Р. Жебрака и некоторых других ученых.

Докладом Лысенко закончилось первое заседание сессии. Затем последовало восемь заседаний, где обсуждался доклад президента. На них 48 ораторов дали высокую, порой восторженную оценку положений, выдвинутых Лысенко, и с позиций мичуринской биологии громили современную генетику. Это был сбор лысенковской гвардии, но в ознаменование окончательного торжества передовой науки, конечно, следовало в программу включить выступления подлежащих посрамлению представителей вражеского лагеря. Действительно, возможность выступить на сессии была предоставлена восьми ученым, отважившимся отстаивать в более или менее прямой форме положения нормальной науки и критиковать доклад Лысенко. Это были Б. М. Завадовский, И. А. Рапопорт, С. И. Алиханян, И. М. Поляков, П. М. Жуковский, А. Р. Жебрак, И. И. Шмальгаузен и B.C. Немчинов. Все они подверглись жестокому осуждению как в докладе самого Лысенко, так и в последующих выступлениях мичуринцев. Особенно разнузданной критикой в адрес генетиков разразился завершивший прения главный идеолог лысенковского лагеря, новоиспеченный академик Презент.

На последнем, десятом, заседании с заключительным словом выступил Лысенко. Прежде чем начать свою речь, он сделал следующее заявление: «Меня в одной из записок спрашивают, каково отношение ЦК партии к моему докладу? Я отвечаю — ЦК партии рассмотрел мой доклад и одобрил его (бурные аплодисменты, переходящие в овацию. Все встают)» (с. 512). В этот же день 7 августа в газете «Правда» было помещено письмо заведующего Отделом науки ЦК ВКП(б) Ю. А. Жданова Сталину с покаянием за его выступление 10 мая с критикой Лысенко. Письмо заканчивалось словами:. «Считаю своим долгом заверить Вас, товарищ Сталин, и в Вашем лице ЦК ВКП(б), что я был и остаюсь страстным мичуринцем. Ошибки мои проистекают из того, что я недостаточно разобрался в истории вопроса, неправильно построил фронт борьбы за мичуринское учение. Все это из-за неопытности и незрелости. Делом исправлю ошибки».