Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков - [164]

[27; 475]. При этом упоминаются и соединения, понёсшие эти потери: «12-й и 4-й (так у Манштейна; на самом деле – 15-й) тк, один кавалерийский корпус и три стрелковые дивизии…» [27; 475].

В дальнейшем немецкий мемуарист уже без указания конкретных цифр (видимо, цифры сильно не впечатляли) говорит лишь о том, что немцам в районе Харькова «удалось отрезать отступление через Донец крупных сил противника» [27; 477].

Однако повторно взглянем на официальные цифры безвозвратных потерь советских войск в Харьковской оборонительной операции: 29 807 человек – Воронежский фронт и 15 412 человек – 6-я армия ЮЗФ, действовавшая совместно с войсками Воронежского фронта. Итого – 45 219 человек. Есть ли в этих цифрах хоть какое-то противоречие данным, приводимым Манштейном о Кегичевском (Красноградском) «котле»? Абсолютно никакого! Посему, опять же, советую г-ну Соколову внимательно почитать Манштейна.

Что касается немецких потерь, то точные данные в моём распоряжении имеются только в отношении танкового корпуса СС. В период с 30 января по 20 марта 1943 года общие потери корпуса были следующими:

дивизия «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» – 4 540 человек;

дивизия «Рейх» – 4 498 человек;

дивизия «Мёртвая голова» – 2 264 человека;

корпусные части и подразделения – 217 человек;

итого – 11 519 человек [39; 76 – 77].

Ещё раз подчеркну, что это общие потери, включающие убитых, пропавших без вести, пленных и раненых. Более точных данных эсэсовцы нам не оставили.

В отношении людских потерь остальных немецких войск информация в исторической литературе фигурирует только гадательная.

Так, Соколов пишет:

«Общие потери других немецких войск, скорее всего, как минимум вдвое превышали потери танкового корпуса СС. Учтём, что по численности другие войска, участвовавшие в сражении за Харьков в феврале – марте 1943 года, как минимум вдвое превышали корпус СС, но играли менее активную роль в сражении и несли меньшие потери. Тогда общие потери немецких войск, действовавших в районе Харькова и на подступах к Днепру в период с начала февраля и до 18 марта можно оценить как минимум в 35 тыс. убитых, раненых и пропавших без вести» [39; 77].

Подобные подсчёты даже приблизительными-то назвать трудно. К тому же тезис, что немецкие войска, дравшиеся в феврале 1943 года на подступах к Днепру, были менее активны, чем корпус СС, и, следовательно, меньше теряли – вообще никакой критики не выдерживает. Напомню, что оборонительную фазу сражения между Донцом и Днепром (с 29 января до 19 февраля, т.е. три недели) вёл отнюдь не танковый корпус СС, а соединения 1-й и 4-й танковых армий, армейской группы Голлидта и отчасти армейской группы Ланца –Кемпфа. Главной «заслугой» танкового корпуса СС на данном этапе явилась самовольная сдача Харькова.

Ещё более поражают цифры, приведённые в интернет-статье «Третья битва за Харьков». Авторы, ничтоже сумняшеся, определили общие потери немцев в «свыше 20 тыс.» убитых и раненых [45; 1]. Откуда взята эта информация – не ясно. Хронологические рамки при этом заданы авторами с 19 февраля (начало немецкого контрнаступления) по 14 марта (это канун взятия немцами Харькова). Удивительно также и то, что общие потери советских войск за тот же период по неизвестно какой методике подсчёта определены в «свыше 100 тыс. убитых, пленных и раненых» [45; 1].

Во многом в гадательном ключе приходится вести разговор и о потерях техники и вооружения сторон в ходе взаимосвязанных сражений в Донбассе и под Харьковом.

К сожалению, в моём распоряжении нет советских данных о потерях техники и вооружения в боях указанных сражений.

Немецкие же данные таковы.

В ходе битвы между Донцом и Днепром немцы захватили в качестве трофеев (цифры приведены в воспоминаниях Манштейна):

танков – 615;

орудий – 354;

зенитных орудий – 69 [27; 474].

Кегичевский (Красноградский) «котёл» добавил к этому количеству (опять же, согласно мемуарам Манштейна):

танков – 61;

орудий – 225;

машин – 600 [27; 475].

Согласно донесению штаба 4-й танковой армии, составленному вечером 18 марта, в период с 21 февраля по 18 марта войсками армии было захвачено или уничтожено:

танков – 567;

артиллерийских орудий – 1 072;

орудий противовоздушной обороны – 68;

противотанковых орудий – 1 182 [39; 75 – 76].

Конечно, и то, что в данных, приводимых Манштейном, фигурирует как захваченная техника, скорее всего, должно было быть названо захваченной или уничтоженной боевой техникой, как это и делается в докладе штаба 4-й немецкой танковой армии.

Предостерегаю читателя от простого арифметического сложения цифр Манштейна и цифр штаба армии Гота. Дело в том, что первые и последние в значительной части перекрывают друг друга. В самом деле в период с 21 февраля до первых чисел марта (до момента окончания боёв с окружёнными под Кегичевкой советскими соединениями) отчётность 4-й танковой армии должна войти составной частью в данные, приводимые в мемуарах бывшего командующего группы армий «Юг».

С другой стороны, бои ведь продолжались и после первых чисел марта, и участвовала в них не только 4-я танковая армия. Их вели и соединения 1-й танковой армии немцев, и армейская группа Кемпфа. Достаточно сказать, что дивизия «Великая Германия», входившая в группу Кемпфа, заявила об уничтожении в период с 7 по 20 марта 269 советских танков (250 Т-34, 16 Т-60, 3 КВ-1) [3; 108], [20; 149].