Трудно быть хорошим - [106]

Бак, разъярившись, дергал трос даже тогда, когда отец стал махать ему руками и орать, что пора остановиться.

— Я из тебя, сукина сына, все потроха вытащу! — грозил Бак пикапу.

— Давай опять к середине оси трос привяжем, — сказал отец. — Только теперь ты разверни «гуся», и мы обернем тросы вокруг ковша. Посмотрим, может, ты вытащишь на дорогу хотя бы передок.

— Черта с два ее так вытащишь, — заорал Бак и стал разворачивать «гуся».

Мы еле успели отскочить. Опять пошли снимать тросы, руки у меня совсем окоченели, и я уронил цепь в снег. Мы никак не могли ее найти — все рыскали вокруг, пока на цепь отец не наткнулся. Было уже полпятого — смеркаться начинало.

Бак подогнал «гуся» задом вплотную к пикапу. Отец пытался убедить его развернуть «гуся» и привязать трос к ковшу.

— Что, Билл?! Зачем? Давайте, ставьте буксир. Сейчас я его, черта, выдерну.

И мы прицепили стариковский пикап к «гусю». Бак завел мотор, выжал сцепление, и «гусь» рванулся вперед. Жах! Тросы и цепи натянулись, как струна, но пикап не сдвинулся. Бак дал задний ход, опять газанул… Хрясь!

— Кретин чертов, — процедил сквозь зубы отец.

Задний ход, воет мотор, рывок, шарах! Задний ход…

Пора бы уж угомониться и подумать чуток. Как-то по-другому надо. Но Бак все поднимал «гуся» на дыбы. Рев мотора, рывок, грохот — одно из передних колес вползло на дорогу, но одновременно задние скользнули вниз.

— Перевернется сейчас! — заорал отец.

Бабах! Пикап скользнул еще ниже и стал крениться набок.

— Сейчас ему кранты! — завопил я.

Отец метнулся вперед, распахнул дверцу пикапа, уперся плечом и потащил машину вверх. Из снега показалось переднее колесо, но пикап завалился еще больше. Отец потерял равновесие, отпустил дверь и съехал на обочину. Бак не унимался. Пикап окончательно застрял и больше не двигался. «Гусь» завывал, выплевывая облака черного дыма — Дейвз еще дюжину раз пытался выдернуть пикап. И так ничего не было видно, а Баку и подавно.

— Хватит, черт побери, кончай! — заорал отец, поднимаясь на ноги.

Мы совершенно закоченели. Отец потерял перчатки, хотя они так промокли, что толку от них было мало. Баку бы попробовать, как отец предлагал, а то мы и за ночь этот пикап не вытащим. Хлоп! Бак развернулся и ни с того, ни с сего заглушил мотор. Он так кричал, выскакивая на ходу из «гуся», что отец не мог даже слово вставить.

— Пошел он ко всем чертям! В конце концов, это ж только пикап.

— Давай к ковшу прицепим.

— Нет, с меня довольно, Билл. К черту все. Я замерз. Ты с ребенком тоже. А что с тем творится? Который внизу, в тягаче?

— С ним будет все в порядке.

— Отбой. К дьяволу. На сегодня хватит. Не видать уж ничего. Мне бы лишь спустить «гуся» с этой горы. Где конец этому чертячьему дню!

Сейчас, когда умолк четырехцилиндровый двигатель «гуся», стало так тихо — слышно было, как снежинки падают на снег, словно зерна в молоко. Мы могли бы еще что-нибудь придумать. Дюжину способов. Отец может.

— Ты не думай, что мы в обиде, — сказал отец.

— Все, кончаем. Сейчас только заброшу цепи и тросы назад и вытащу все из пикапа.

И мы пошли разгружать пикап. Вытащили каски, инструменты, канистры и привязали все к «гусю». Отец приспосабливал канистру, я возился с ящиком для инструментов, а Бак пошел за оставшимися вещичками. Звяк! Над моей головой просвистел осколок стекла, я обернулся и как раз вовремя — Бак размахнулся двенадцатифунтовым молотом второй раз и раздолбал вдребезги ветровое стекло своего пикапа.

Закинул за плечо молот и топор и пошел в нашу сторону. «Сучий потрох», — услышал я, когда он проходил мимо.

Бак

Все-таки испортила нам все невезуха. Спустись я на холостом ходу — миновал бы поворот, спокойно съехал по склону, и ушли бы мы с горы еще засветло. Эти чертовы Йенси! Сначала Биллу взбрело в голову тащить пикап тягачом, потом ему, видите ли, лебедку подавай! А все это время рядом «гусь» простаивал. Человек со своими хилыми силенками — букашка против «гуся». Но нам бы не помогла никакая сила — ни человеческая, ни созданная им. Когда я исколесил всю гору вдоль и поперек — жаль только, что не по дороге, — я понял, что боролся не со снегом, и даже не с бестолковостью Йенси. Я боролся с самой горой. А она обозлилась на меня и заморозила. Но мозги у меня шевелятся и в такой мороз. Так что мне хватило ума убраться восвояси.

В одиночку человеку с этой высоченной горой не справиться, тем более когда кругом темень, а ты — в снегу по самые подмышки. Мы бы там подохли от холода. Я уж думал, малец в тягаче если не помер, то вот-вот помрет. Не было больше смысла мерзнуть там, ругаться и ворочать тросами из-за какой-то дрянной машины. Когда сильного человека нокаутирует более сильный соперник, тот, очухавшись, просто уходит. А дурак — снова лезет и нарывается на тот же кулак.

Все это стоило мне пикапа, но я бы ни слова не сказал, даже если бы маленький Джей подпалил его, чтобы немного согреться. Хоть «гуся» домой пригнал. Всю дорогу только за него и дрожал. За чем поехал с этими недоумками, с тем и вернулся. То же самое я и Джиму скажу, когда порог дома переступлю. Спросит про пикап, скажу, что он там, где ему и положено быть. Не пикапом мы, в конце концов, дрова вывозим. И дорогу не им расчищаем. А по весне, как появятся деньжата, можно будет хоть полдюжины таких пикапов купить. А если Джим будет чем-то недоволен, пусть идет и сам его вытаскивает, раз ему кажется, что он такой сильный. Может, ему посчастливится увидать там на суку Йенси, который будет рад, как черт, что ему дали бампер понести.