Трудная позиция - [28]

Неожиданно Крупенина кто-то взял за руку. Обернувшись, он увидел полковника Осадчего.

— А я ищу вас, товарищ старший лейтенант. Есть разговор. Давайте где-нибудь потолкуем.

Они пошли в глубь коридора и остановились у большого окна, подернутого легкой морозной наледью.

— Ну, что там получилось на учебном поле? — спросил Осадчий, ожидающе вздернув свои жесткие торчащие брови. — Не понравилось, что ли?

Крупенин стал рассказывать все, как было. Рассказал он и о своем разговоре с Аганесяном. Осадчий слушал внимательно, потом спросил:

— Послушайте, Борис Афанасьевич, а вы не могли бы изложить все это в письменном виде?

— Для кого? — удивился Крупенин.

— Для нашего учебного отдела.

— Но подполковник Аганесян не предложил мне этого.

— Ничего. А вы все-таки напишите. И дневник обещанный не забудьте. Жду...

Учебный корпус давно опустел. Взводы курсантов один за другим вышли во двор и направились к столовой.

— Что ж, пойдемте и мы обедать, — предложил Осадчий и уже на ходу, за дверями подъезда, настойчиво повторил: — Только вы напишите обязательно, Борис Афанасьевич. Слышите?

— Хорошо, напишу, — пообещал Крупенин и подумал: «Оно, может, и правильно. Слова словами, а когда все. изложено в рапорте — это совсем другое дело».

* * *

Винокуров выскочил из-за стола первым, не подождав даже своего приятеля Яхонтова. Он знал, как только Яхонтов управится с обедом, сейчас же заведет: «Ну что, Саня, угадал ты здорово насчет приобщения первого курса к технике. Прямо пророк». Конечно, Винокуров мог бы возразить ему, что нельзя сразу рассчитывать на полный осмотр такой сложной аппаратуры, что надо иметь некоторое терпение. Но, во-первых, он сам был удручен тем, что ничего толком не увидел, кроме антенн и каркасов пусковых установок. Во-вторых, после резких слов майора Вашенцева «А здесь не цирк. Что нужно, то посмотрели» он вообще теперь не знал, удастся еще хоть раз побывать на учебном поле до конца первого курса или нет.

«А впрочем, ничего плохого не произошло, — старался успокоить себя Винокуров. — В кабины все-таки заглянули. Да и старший лейтенант Крупенин рассказал такое, чего еще никогда не рассказывал».

Из столовой вышел курсант Богданов. Поправив посаженную на затылок шайку, он с удовольствием вытащил из кармана нераспечатанную пачку «Беломора» и по-хозяйски, деловито размял папиросу.

— Разреши-ка... я закурю? — попросил Винокуров.

— Да ты же не куришь! — удивился Богданов..

— Побалуюсь малость.

— Ну-ну. Только не задохнись с непривычки. Это бывает.

У крыльца появились еще несколько курсантов и с ними — Яхонтов, неторопливый, степенный. Увидев Винокурова, он сразу направился к нему.

— Ты что это, Саня, вылетел из столовой, как воробей из амбара? К ракетам опоздать боишься, что ли?

«Ну вот, начинается, так я и знал», — подумал Винокуров. Он проворно отбил каблуком кусок льда на дорожке и толкнул его носком под ноги Яхонтову.

— А ну принимай, Серега!

Яхонтов, не раздумывая, направил ледышку к Богданову, тот — обратно к Яхонтову. Но Яхонтов или повернулся слишком круто, или засмотрелся вдруг на улыбнувшуюся в окне молодую официантку, только удержаться на ногах не сумел и под общий хохот растянулся на скользкой дорожке.

— Ох и враг ты, Саня, — потирая ушибленную ногу, обидчиво выговорил Яхонтов.

— Да разве враг-то я? — быстро, как всегда, нашелся Винокуров. — Это же закон притяжения. А будь ты, к примеру, на Луне, опустился бы лебедем. Одно удовольствие.

— Ладно, ладно зубы-то заговаривать. Мастер больно. Отряхни-ка меня лучше.

— Это пожалуйста. — Винокуров снял перчатку и принялся обмахивать Яхонтова. — А ты все же согласись, Серега, неплохо бы почувствовать себя в шесть раз легче, как на Луне. Подпрыгнул бы сейчас — и мигом на крыше столовой.

— Здорово ты, однако, подсчитываешь, — усмехнулся Яхонтов. — Точь-в-точь как сегодня в классе.

— Но я же приблизительно.

Разговор перебил старшина. Он торопливо и зычно скомандовал:

— Кончай курить! В колонну, по четыре, ста-а-но-вись!

С первых шагов батарея взяла свой обычный, строевой темп. Только с песней что-то не получалось: начали вяло и вразнобой, и старшина приказал прекратить.

В казарме, перед тем как лечь отдыхать, Винокуров достал из тумбочки блокнот, который завел еще в школе, в девятом классе. В блокноте — схемы различных ракет и пояснения, сделанные учителем физики — руководителем школьного кружка юных техников.

— Ты над чем колдуешь? — спросил Яхонтов, заглядывая в блокнот приятеля. — Задачу решаешь, что ли?

— Ага. Орбиту вокруг Луны рассчитываю.

— Нет, правда?

— Показать тебе хочу, какие мы ракеты в школьном кружке делали.

— Покажи, покажи. Деловой ты, Саня, человек. И схемы у тебя, как у инженера. А вот насчет разговора Крупенина с майором Шевкуном ты все же соврал мне.

— Зачем же! Какой мне интерес? — Винокуров опустил блокнот и серьезно посмотрел на Яхонтова. — Прямо так и говорил старший лейтенант, что первый курс должен быть ближе к технике, что надо пересмотреть с этой целью нашу учебную программу.

— А майор как реагировал?

— Вот этого я не понял.

— Ничего ты, Саня, тогда не понял. Фантазии у тебя много. Начитался.