Тройной агент - [73]
Сжав ручку противоположной двери, Балави стал вылезать из машины с другой стороны: занес и опустил на гравийную площадку негнущуюся правую ногу, следом за ней здоровую. С усилием, превозмогая боль, разогнулся и встал, опираясь на металлический костыль. Как сквозь туман, до него доходило, что бен Зеид окликает его, но поднять взгляд было выше его сил.
Когда же мои слова напитаются моею кровью?
Медленной, шаткой походкой Балави двинулся вперед, одновременно нащупывая правой рукой взрыватель.
И когда ты будешь там, уже на грани, джинн шепнет тебе свой самый ужасный вопрос, когда-то написал он.
Кто позаботится о твоих малолетних детях? А о престарелом отце?
Вокруг уже слышались крики, стволы нацелились на него.
В хадисах[54] утверждается, что тот, кто говорит ‘Свидетельствую: нет бога, кроме Бога единого, хвала ему и слава’ в тот день защищен будет Господом от сатаны, — когда-то написал Балави. — В тот день, когда станет он на путь мученичества, враг Господа не тронет его.
И вот теперь Балави бормочет себе под нос эти слова по-арабски:
— Ашхаду Алла илляха илля-Ллаху! Свидетельствую: нет бога, кроме Бога.
Вокруг стоял уже громкий крик — что-то про его руку, но Балави все шел вперед. Слышал лишь собственный голос, который стал отчетливее.
— Ашхаду Алля иляха илля-Ллаху!
На его пути кто-то встал. Балави поднял взгляд и обнаружил, что с обеих сторон двое мужчин направили на него автоматы. Небритый — тот, что открыл дверцу машины, — что-то крича, обходил его слева, а двое других до зубов вооруженных охранников загораживали дорогу, притискивая к машине и перекрывая путь и вперед, и назад. Один из охранников, блондин, выглядевший моложе других, стоял в полуприседе, словно собираясь на него прыгнуть.
Балави слегка повернулся, нащупал пальцем взрыватель и бросил взгляд поверх крыши автомобиля. Уже без улыбки бен Зеид сделал шаг к нему. Стоявший рядом с ним рослый мужчина, схватив его за плечо, потянул обратно.
Балави закрыл глаза. И сделал еле уловимое движение пальцем.
15. Мученик
Афганистан, Хост-30 декабря 2009 г.
За долю секунды Хумам аль-Балави исчез в невообразимо яркой вспышке. Капсюли-детонаторы вбросили в брикеты «Си-4» пучки энергии, достаточной для воспламенения зарядов, силы которых хватило бы, чтобы порвать не одну стальную балку. Температура в центре взрыва мигом взлетела до четырех с лишним тысяч градусов, и тут же все молекулы устремились вовне, образовав ударную волну, летящую со скоростью четыре с половиной тысячи метров в секунду.
Волна подняла в воздух автомобиль и, будто бетонной стеной, ударила по людям, вышибая барабанные перепонки и сплющивая легкие. Троих охранников, стоявших ближе всех, бросило назад; Дэна Парези, пролетевшего несколько десятков метров, ударило о грузовик. Над базой прогремел громовой раскат и сразу следом треск — это сотни стальных подшипниковых шариков прошибали стекло, металл и плоть.
Самые страшные повреждения тканям человеческого тела нанес стальной град. Те, кто находился в непосредственной близости и на линии прямой видимости от бомбиста — водитель и пять сотрудников: трое контрактников из охраны, Даррен Лабонте и Али бен Зеид, — были убиты на месте. Одиннадцать человек, стоявших по другую сторону «субару», пали, сраженные крошечными стальными шариками, пролетевшими выше и ниже машины, — впрочем, некоторые прошили ее насквозь. Эти шрапнелины в нескольких местах пробили даже железные ворота, до которых было метров шестьдесят.
Ранило всех, хотя тяжесть повреждений была разной. Дженнифер Мэтьюс получила тяжелые ранения, а человек, стоявший рядом с ней, почти не пострадал. Элизабет Хэнсон, на первый взгляд не задетая, вскочила и бросилась бежать по проходу между двумя зданиями, но вскоре упала.
Взрывом встряхнуло здания даже в полумиле, в самом дальнем конце территории, а его гром прокатился по горам, которые только что пересек Балави, и вернулся оттуда эхом. И воцарилась тишина, нарушаемая стуком падающих обломков.
Голова Балави, в момент взрыва взлетевшая вверх, ударилась о стену здания и приземлилась опять на ту же посыпанную гравием площадку. Кроме головы, ни одной узнаваемой части тела от него не осталось.
Одним из свидетелей взрыва стал некий сотрудник медицинской службы ЦРУ, которого пригласили на встречу с Балави, чтобы он посмотрел его ногу и оказал помощь, если будут какие-нибудь жалобы. Сбитый с ног ударной волной, он ненадолго потерял сознание, а очнувшись, обнаружил себя среди обломков и кровавой каши.
Сам раненый, он стал переползать от тела к телу, осматривая раны, щупая пульс и криком призывая помощь. Вскоре он наткнулся на стонущую Дженнифер Мэтьюс, которая лежала в полубессознательном состоянии с зияющими ранами на шее и ноге. Поодаль на земле простерлась Элизабет Хэнсон; из маленькой ранки на ее груди текла кровь.
В считанные секунды подоспела помощь: выскочив из зданий в том же дворе напротив, к раненым бросились служащие армейского спецназа, в котором многие хорошо подготовлены к оказанию помощи на поле боя; услышав взрыв, рванули со всех ног с автоматами и аптечками первой помощи наготове. Картина, которую они увидели, была поистине ужасной. Жертвы были раскиданы по двору и так завалены обломками, что даже на то, чтобы всех обнаружить, ушло несколько минут. Шестеро, включая водителя, были явно мертвы; у многих травмы, в том числе проникающие ранения головы, угрожали жизни. Медик из ЦРУ, пока солдаты накладывали повязки и жгуты, продолжал осматривать тяжелораненых. Если их срочно не прооперировать, пятерым жить осталось не больше часа, заключил он. Среди них были Мэтьюс и Хэнсон.
С беспристрастностью компетентного исследователя и незаурядным мастерством рассказчика американский журналист Джоби Уоррик разворачивает перед нами яркое и страшное полотно — новейшую историю Ближнего Востока. Неизбежно в центре этой документальной повести оказывается парадоксальная фигура Абу Мусаба аз-Заркави, террориста, затмившего своей дурной славой Усаму бен Ладена и заложившего фундамент самой бесчеловечной организации нашего времени — Исламского государства (организация запрещена на территории РФ)
Тюрьма в Гуантанамо — самое охраняемое место на Земле. Это лагерь для лиц, обвиняемых властями США в различных тяжких преступлениях, в частности в терроризме, ведении войны на стороне противника. Тюрьма в Гуантанамо отличается от обычной тюрьмы особыми условиями содержания. Все заключенные находятся в одиночных камерах, а самих заключенных — не более 50 человек. Тюрьму охраняют 2000 военных. В прошлом тюрьма в Гуантанамо была настоящей лабораторией пыток; в ней применялись пытки музыкой, холодом, водой и лишением сна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Брошюра написана известными кинорежиссерами, лауреатами Национальной премии ГДР супругами Торндайк и берлинским публицистом Карлом Раддацом на основе подлинных архивных материалов, по которым был поставлен прошедший с большим успехом во всем мире документальный фильм «Операция «Тевтонский меч».В брошюре, выпущенной издательством Министерства национальной обороны Германской Демократической Республики в 1959 году, разоблачается грязная карьера агента гитлеровской военной разведки, провокатора Ганса Шпейделя, впоследствии генерал-лейтенанта немецко-фашистской армии, ныне являющегося одним из руководителей западногерманского бундесвера и командующим сухопутными силами НАТО в центральной зоне Европы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Книга Стюарта Джеффриса (р. 1962) представляет собой попытку написать панорамную историю Франкфуртской школы.Институт социальных исследований во Франкфурте, основанный между двумя мировыми войнами, во многом определил не только содержание современных социальных и гуманитарных наук, но и облик нынешних западных университетов, социальных движений и политических дискурсов. Такие понятия как «отчуждение», «одномерное общество» и «критическая теория» наряду с фамилиями Беньямина, Адорно и Маркузе уже давно являются достоянием не только истории идей, но и популярной культуры.
Книга представляет собой подробное исследование того, как происходила кража величайшей военной тайны в мире, о ее участниках и мотивах, стоявших за их поступками. Читателю представлен рассказ о жизни некоторых главных действующих лиц атомного шпионажа, основанный на документальных данных, главным образом, на их личных показаниях в суде и на допросах ФБР. Помимо подробного изложения событий, приведших к суду над Розенбергами и другими, в книге содержатся любопытные детали об их детстве и юности, личных качествах, отношениях с близкими и коллегами.
10 мая 1933 года на центральных площадях немецких городов горят тысячи томов: так министерство пропаганды фашистской Германии проводит акцию «против негерманского духа». Но на их совести есть и другие преступления, связанные с книгами. В годы Второй мировой войны нацистские солдаты систематически грабили европейские музеи и библиотеки. Сотни бесценных инкунабул и редких изданий должны были составить величайшую библиотеку современности, которая превзошла бы Александрийскую. Война закончилась, но большинство украденных книг так и не было найдено. Команда героических библиотекарей, подобно знаменитым «Охотникам за сокровищами», вернувшим миру «Мону Лизу» и Гентский алтарь, исследует книжные хранилища Германии, идентифицируя украденные издания и возвращая их семьям первоначальных владельцев. Для тех, кто потерял близких в период холокоста, эти книги часто являются единственным оставшимся достоянием их родных.
В ежегодной рубрике «Нобелевская премия» — «Сказитель»: так назвал свою лекцию лауреат 2012 года китайский писатель Мо Янь (1955).Я знаю, что в душе каждого человека есть некая туманная область, где трудно сказать, что правильно и что неправильно, что есть добро и что есть зло. Как раз там и есть где развернуться таланту писателя. И если в произведении точно и живо описывается эта полная противоречий, туманная область, оно непременно выходит за рамки политики и обусловливает высокий уровень литературного мастерства.
Открывается номер комедией абсурда «Чулок в сто петель» сербского драматурга Александра Поповича (1929–1996). Герои пьесы — люди, «испорченные квартирным вопросом» и прочей социалистической спецификой. И неудивительно, что комедия, написанная в 1965 году, впервые была поставлена лишь в 1980-м. Перевод Ларисы Савельевой.
«Если и есть язык, на который стоит меня переводить, так это русский» — цитата из беседы переводчицы и автора сопроводительной заметки Оксаны Якименко с венгерским писателем и сценаристом Ласло Краснахоркаи (1954) вынесена в заголовок нынешней публикации очень кстати. В интервью автор напрямую говорит, что, кроме Кафки, главными, кто подтолкнул его на занятие литературой, были Толстой и Достоевский. И напечатанный здесь же рассказ «Рождение убийцы» подтверждает: лестное для отечественного читателя признание автора — не простая вежливость.
«Литературный гид» — «Прерафаэлиты: мозаика жанров». Речь идет о направлении в английской поэзии и живописи, образовавшемся в начале 1850-х годов и объединенном пафосом сопротивления условностям викторианской эпохи, академическим традициям и слепому подражанию классическим образцам.Вот, что пишет во вступлении к публикации поэт и переводчик Марина Бородицкая: На страницах журнала представлены лишь несколько имен — и практически все «словесные» жанры, в которых пробовали себя многоликие «братья-прерафаэлиты».