Тройной агент - [70]

В среде товарищей Парези был известен невозмутимым хладнокровием и свойственной разве что дзен-буддистам заботой о мелочах. Бывало, ночью, в кромешной тьме, он штурмовал убежища «Талибана»; бывало, ходил в разведку по дальним тылам талибов; в афганской одежде просачивался в деревни, кишмя кишевшие повстанцами, а вся поддержка — иногда один, только один, — американец рядом.

«Бывают задания, когда ты знаешь, что в случае чего никто на выручку не примчится, — рассказывает один из сослуживцев, воевавший рядом с Парези. — И хорошо бы знать наверняка, что напарник и сможет, и захочет вытащить тебя живым или мертвым. Вот он был такой. Всегда спокойный, и ты знал, что он тебя никогда не бросит».

После задания, вернувшись в лагерь, Парези отыскивал какое-нибудь тихое местечко и расслаблялся — обычно с книгой, трубкой и бутылкой воды. Он никогда не употреблял алкоголь и не повышал голос. Когда его что-то беспокоило или расстраивало, принимался ходить взад-вперед или находил, чем заняться.

Осенью 2008-го ему стукнуло сорок пять, он был в прекрасной физической форме, и вдруг Министерство обороны объявило ему, что в его услугах больше не нуждаются. После двадцати шести лет службы и в двух шагах от получения звания сержант-майора вместо повышения он внезапно получил обходной лист. В армии и так перебор мастер-сержантов средних лет, так что через тридцать дней чтобы духу твоего тут не было.

Когда-то Парези мечтал, выйдя в отставку, поселиться в горах на западе штата Орегон, чтобы ходить на рыбалку и стариться рядом с Минди Лу. Но военная пенсия, которую ему назначили, исходя из звания, даже и думать ни о чем подобном не позволяла, и он взялся за поиски первой своей работы на гражданке. Проходили недели, потом месяцы. Денег становилось все меньше, перспектив тоже не прибавлялось, и он решил пойти на контракт в «Блэкуотер» — скажем, на годик. Срок контракта разбили, с тем, чтобы половину времени он провел на родине, выполняя обязанности инструктора, а половину — за морем, главным образом в Афганистане, где «Блэкуотер» подрядился осуществлять защиту объектов и сотрудников ЦРУ. В день за работу в горячей точке платили по семь сотен долларов, то есть достаточно, чтобы оплачивать счета и откладывать на старость. В конце февраля, пробыв в Хосте меньше четырех месяцев, он снова полетит домой, на этот раз распрощавшись с Афганистаном навсегда.

Жилищные условия в этой последней командировке тоже оказались много лучше, чем на дюжине других передовых баз, где ему приходилось кантоваться, — то были вообще жутчайшие места, где американцам и афганцам приходилось спать с автоматами в обнимку, всем взводом, будто кильки в банке, в душной вонючей палатке, а на рассвете облегчаться в чистом поле, сидя орлом над собственноручно вырытой ямкой. Но теперь-то он уже не «зеленый берет», да и вообще не военнослужащий, а высокооплачиваемый охранник из ЧОПа, запятнанного множеством скандалов в прессе, которая, в частности, утверждает, что его контрактникам случается убивать безвинных иракских мирных жителей. Впрочем, на практике подлинными командирами Парези были сотрудники ЦРУ, почти все моложе его, и уж точно никто не обладал его опытом выживания среди опасностей Афганистана. Когда их решения возмущали Парези, он не молчал, хотя вообще-то знал свое место. Ему надо было кормить семью, и он делал свое дело, даже когда что-то ему не нравилось.

Подносы с завтраком опустели, а время до прибытия информанта еще оставалось, это время надо было как-то убить, и Парези направился в гараж, куда за последние несколько дней уже много раз наведывался: когда-то он служил и армейским механиком, а за время предыдущих командировок в Афганистан научился нескольким способам, позволявшим сделать машину более устойчивой к взрыву придорожной мины. Здесь он провел немало часов свободного времени — бесплатно, просто чтобы было чем занять мозги. И в тот день тоже: пошел в гараж и на морозе принялся возиться со старыми рыдванами, которые использовало ЦРУ для встреч с афганскими агентами на местности.

К дневнику, куда обычно он записывал свои мысли, Парези давно не притрагивался: все не мог заставить себя сесть и сосредоточиться. Когда позвонил домой, его голос звучал как-то не так, не как обычно, его словно что-то отвлекало или заботило. Минди Лу Парези этот его тон был знаком, и она сразу насторожилась.

— Дэн, что с тобой? Там у вас все в порядке? — спросила Минди Лу. Впрочем, его ответ она знала заранее.

— Да ладно тебе, бэби, успокойся.

А что он еще мог сказать?

Держа в руке костыль, Хумам аль-Балави обвел глазами вереницу малолитражек, грузовиков и такси, высматривая машину, присланную за ним. Когда он прибыл в Гулям-Хан, где располагался единственный пропускной пункт на границе Исламской республики Афганистан и Северного Вазиристана (Пакистан), была середина дня 30 декабря. На встречу в Хосте Балави опаздывал уже больше чем на сутки. Интересно, его еще ждут?

Контрольный пункт стоял на пакистанской стороне и представлял собой усадьбу с глинобитным домом и такими же надворными постройками, между которыми суетились несколько нервных стражей с автоматами; тут же стоял старинный пулемет с дулом, направленным в сторону Афганистана. Пассажиры, едущие в Афганистан, выстроились в очередь к такси и частным машинам, которые перевезут их через разделительную линию — она впереди, примерно в миле по шоссе; оттуда дорога ведет на запад, до самого Кабула. Очередь понемногу подвигалась, а Балави стоял в нерешительности, наблюдая, как стражи в теплых куртках заглядывают в багажники, проверяют паспорта и потрошат чемоданы в поисках наркотиков и оружия.